"Николай Владимирович Богданов. Партия свободных ребят (Пионерские повести) " - читать интересную книгу автора

хватится скатерти. Но у Сережки всегда так - сначала сделает, потом думает.
- Ребятам соврем, скажем, что скатерть выпросили, - предупредил он
Павлушку.
Так и уговорились.
Утром сами выстругали древко для знамени, прибили к нему скатерть
гвоздиками. Полюбовались. Хорошо, поднимешь над головой - так и пылает.
Хорошо, да не очень. Чего-то не хватает. Ясно чего - надписи нет: не
сказано, чье это знамя и к чему зовет. Вышить бы на нем золотыми буквами
такие слова: "Будь готов бить кулаков, попов и всех буржуев до полной
победы коммунизма!" Или еще что, похлестче. Вот тогда бы оно веселей
засверкало. Ну, это еще сделается, главное - знамя есть, вот что здорово!


ГНЕВ ТИМОФЕЯ ШПАГИНА


Однако совесть Сережку мучила. Его так и тянуло на место преступления.
Чуть что - завернет к сельсовету и посмотрит, как там председатель, не
хватился ли своей пропажи? Не гневается? Может, и не заметит подмены?
А глядишь, кусок ризы ему понравится, он вроде поплотней и с
украшениями...
Давненько не стелил своей красной скатерти Тимофей Шпагин, не было
подходящего случая. Но вот накануне жнитва получил председатель
Метелкинского сельсовета от Председателя Совнаркома товарища Ленина письмо
с просьбой помочь голодающим деревням Поволжья семенами.
Переговорил Тимофей с беднотой, посочувствовали комбедчики, а помочь не
могли: сочувствие-то у них, а хлеб-то у кулаков да у зажиточных.
Решил Тимофей постелить скатерть, поставить чернильницу, разложить
листы бумаги, вызвать всех имущих мужиков и под плакатом, с которого
кричал о помощи голодающий крестьянин, взять обязательство и записать, кто
сколько внесет хлеба из нового урожая.
В помощники себе пригласил Ивана Кочеткова как человека партийного.
Послал он Тимошку-тук-тук собирать граждан, достал из шкафчика все что
нужно, развернул скатерть, расстелил и ахнул, увидев вышитые на малиновом
бархате золотые цветы, серебряные кресты и прочие узоры. Тимофея аж пот
прошиб. Вначале он подумал, что кто-то подшутил, так разукрасив его
скатерть, но, разглядев, что узоры были сильно потерты, понял, что ее
подменили.
В ярости он стукнул кулаком по столу:
- Издевательство! Кто посмел? Кто поднял руку на государственное
имущество?!
Притаившийся в сенях Сережка об стенку стукнулся.
Однако не убежал. Что дальше, ему любопытно.
- Не иначе кулацкая издевка! Недаром они меня обзывали красным попом.
Нарочно церковную мерехлюндию какую-то подложили! - кричал Тимофей.
- Это кусок старой ризы, - определил Иван Кочетков, поглаживая рукой
цветы и кресты. И, покачав головой, усмехнулся.
В это время начали подходить зажиточные мужики.
Пришлось принимать их за этой удивительной скатертью.
Разговор у Тимофея был краток. Каждому он говорил: