"Сергей Павлович Бобров. Логарифмическая погоня" - читать интересную книгу автора

короткие промежутки я будто засыпал, будто исчезал из мира, потом, вдруг
встряхнувшись, опять возникал в мою пустыню. Спать мне хотелось до одури. И
я не видел причины - почему бы мне не засну тут же на крылечке?
Так исчезая и возникая попеременно, в одно из таких моих возникновений
я с досадой заметил, что я стою уже не на крылечке, а весьма далеко от него,
эдак с полверсты в этой самой наинеразборчивейшей пустыне. И спать мне уже
вовсе не хочется, из того расчета, что, если буду засыпать, то меня нелегкая
и вовсе неизвестно куда, занесет. Я усмотрел себя в тот же миг одетого,
стоящим у низкого серого, похоже, гоночного автомобиля. Около него возились
люди весьма мало любезные и не обращавшие на меня никакого внимания. Я решил
выяснить - "в чем тут дело" - но ничего из этого не вышло. Я ничего не
выяснил, машина зашумела, рожок запел, меня легким толчком пригласили
садиться, и мы помчались самым духзахватывающим образом. Дико трясло и
подбрасывало на каких-то перекатах и горках, а странный пейзаж улетал в
съеденное пространство.
Неожиданно на повороте я увидал в утреннем тумане впереди себя еще
несколько машин, которые мчались тем же приятным темпом, что и моя. Я ткнул
соседа-шофера в бок: - и бок его промялся под моей рукой. Я решил вообще
ничему не удивляться. Я довольно равнодушно убрал с руля пустые рукава и
ткнул чучело себе в ноги. Надо сказать, что до сих пор я управлял
автомобилем только при помощи коротких фраз, которые я старался произносить
отрывисто, важно и баском: "направо, налево к подъезду" - "рубль на водку" и
прочее. Эти фразы обыкновенно вызывали беспроигрышное действие, не считая
тех явно непоказательных случаев, когда я выражался слишком сжато и
неразборчиво. Теперь же разговаривать было не с кем. Подумал я было одеть на
нос очки, упавшие вместе в пальто, в предположении, что эта униформа сразу
введет меня в мир автомобильных пристрастий, но идею эту отбросил, как
очевидно негодную. С этими мыслями я положил руки на руль, и машина,
дрогнув, пошла быстрее.
- Ходу, ходу, - крикнул я голосом, не допускавшим возражений: - в ответ
запел рожок, хоркая, рыча, отплевываясь и мелодично визгнув: - ля-ми-фа. -
Авто заскрежетал шестернями, меняя скорость, и рванулся вперед. Он бежал,
весь покрытый мелким потом утреннего тумана, он оборачивал фонари, будто
нюхая дорогу, он вскрикивал: - ти-ти-ти-та-ти-та-то-то-ти-ти-ти, - бросая
свои круглые резиновые лапы на гудящую грудь пролетавшего в прошлое за нами
шоссе.
Мы нагоняли (мы- я и машина) убегающие впереди автомобили. Мой
вскрикивал им, горя нетерпением, и уж издали доносились приветливые рулады и
ответный рык. Мы очевидно нагоняли их, да они и не собирались убегать от
нас; я обратил тут на мгновение внимание на дорогу, которая странно
расширилась почти до горизонта, мрачно мне импонировавшего зубцами
громадного леса, который, однако, с неменьшей основательностью, можно было
принять и за фигурные крыши скопища заводов. Что же до дороги, то последняя
удивила меня не только своей бескрайностью, но и тем странным, явно
металлическим блеском, который обнаруживался нашими фонарями.
Я нагнал машины впереди и, в соответствии с персоналом моего
происшествия, их оказалось три, по одной на каждого из моих друзей, которым
я был обязан всей этой абракадаброй. Все были здесь - Николай Иваныч,
инженер, почерневший еще больше, и его светолепная супруга. Мы обменялись
довольно сухими приветствиями и наш улет продолжался. С крайним