"Глеб Бобров. Чужие Фермопилы " - читать интересную книгу автора

столовую заходили без бушлатов - раздевались на улице, на передней линейке
перед корпусом роты. Оставляли по одному дежурному со взвода. Тут и
начиналось. То какому-нибудь чучмеку (орава точно таких же стоит поодаль)
бушлат чужой понравился, то пьяненький десантничек "грушу" себе ищет, то
ретивый сержант чужого подразделения (опять же - всегда ВДВешник) норовит
тебя "припахать". В столовой тоже случалось. Кто будет относить пустые
тарелки со всего стола? Понятно. Только дошел с горой посуды до раздачи, а
там в окне своя гора. Дежурный посудомой орет - заноси вовнутрь. Как занес -
так и попал. Пока за тобой не придут свои, будешь помогать наряду. А там
работы - восемь ванн, и неминуемый дед-бабаюка свирепо бельмами зыркает - не
пошлангуешь!
Но все это слабый отблеск заката в иллюминаторе падающего авиалайнера.
За блестящей кожурой образцово-показательной дивизии жили свои черви. То,
что везде называлось дедовщиной, блекло в жестоком мире Азадбаша. Я безмерно
благодарен Диме Кушниру, и буду помнить о том, что он для меня сделал, до
конца своей жизни. Тридцать дней из сорока я прожил в оазисе, посреди
безжалостной пустыни. И, самое главное, многое узнал о выживании.
Все, что говорили о первой и четвертой ротах - правда. Седьмая -
отдельная тема...
Обычно во всем винят офицеров. Мне кажется, что тут особый случай.
Азадбаш - это огромная пересылка всего Туркестанского военного округа. В
округе 40-я армия - одна из многих. Да, было много людей из ОКСВА - вина
специфического климата, все же в Афгане желтухой болели намного чаще, чем в
округе. Кроме того, не все гепатитчики округа попадали в дивизию, многие
ехали в отпуск. Афганцам отпусков не полагалось. Вот представьте себе, со
всей Средней Азии, со всего Афгана едут люди после болезни. Служат, если это
можно назвать службой, сорок дней, а потом едут по своим гарнизонам. Офицеры
- точно такие же желтушники. Какая тут может быть дисциплина - все варяги!
Да и недосуг было "кадетам" горбатится в чужой части - своя ждет. Пришел
утром на три минуты - глянул на сержантов, все ли на месте, да и ушел... до
следующего утра.
Сказать, чтобы не боролись - еще как боролись: от десяти до пятнадцати
открытых судебных процессов по дивизии в месяц. Сроки такие, что
закачаешься. Как на разводе зачитают, кому сколько дали, так вой стоит - в
городе слышно.
Но и вершилось такое, что на уши не натянешь. То наряд обдолбился и
обожрался местной чашмы, а потом прибил дежурного по штабу (чтобы спрятать
тело, они засунули его в топку котельной - до половины корпуса... и уснули);
то десантура отрабатывала "калабаху", да не подрассчитала - перебили шейные
позвонки своему же - молодому из ВДВ (а их, своих, кстати, они всегда лупили
особо жестоко); то какой-то урюк, избивая, перебил пацану сапогом половой
член; то довели до самоубийства сразу двоих (бойцы перекинули веревку через
забор, завязали по петле и вместе спрыгнули - по разные стороны); ну а об
истории о том, как один терпел-терпел, а потом пошел и сдал всех с потрохами
особистам, я вообще подробно рассказывать не хочу (последней каплей послужил
дедовской спектакль, где будущего стукача принудили отсосать у бродячего
кобеля).
Самой страшной считалась "отправная" седьмая рота. Если остальные
формировались по убытию реабилитантов, то отправляли народ именно с седьмой.
Там творилось вообще нечто неописуемое. По слухам, в ней даже десантнички