"Бертран Блие. Вальсирующие, или Похождения чудаков " - читать интересную книгу автора

ножом, или пальнуть в него, как ему больше захочется. Лишь бы слегка
встряхнуться самим и встряхнуть его, чтобы у него осталось незабываемое
воспоминание. Мы ждали его, а он не шел. Где-нибудь дрых, наверное.
Мы, стало быть, остались наедине. Мы никого не видели. К нам даже не
зашел какой-никакой любопытный пассажир, чтобы составить компанию. Надо
признать, что купе наше было не очень-то привлекательно после всего
происшедшего - с замызганными парнями на лавках и разбросанными газетами и
журналами. Да еще запахом от ног. Это был густой, но стойкий запах,
смешавшийся с сигаретным.
Мы пролили пиво. Пустая бутылка катается по полу то влево, то вправо.
Ей наплевать на Пьеро, которому лень поднять ее и запустить через окно в
какого-нибудь железнодорожника.
Сегодня я часто вспоминаю это старое купе. В нем изрядно воняло, но нам
было хорошо. Выпитое пиво действовало умиротворяюще и пробуждало фантазию.
Вот я и представляю себе, как было бы хорошо отправиться в этом вагоне на
край света. Пересекая границы, горы, туннели, попадая то в снег, то на
солнце, мы ехали бы так дни и ночи, с длительными остановками на иностранных
вокзалах для смены локомотива, а также для того, чтобы пополнить запасы
бутербродов, пива и сигарет.
Вместо этого мы, как настоящие мудаки, высаживаемся в Бордо. Знаю,
знаю, это конечная станция. Но не вижу причин, чтобы... Просто не хватает
воображения, и все! Предположим, что мы остаемся лежать в купе. Ждем, когда
поезд приблизится к перрону и вагоны очистятся от пассажиров. Прячемся,
чтобы не попасться. Не важно где - в сортире, гармошке, на ступеньке с
противоположной стороны. Это будет непросто. Лучше, конечно, забраться на
багажную полку. Нас отбуксуют на ночь на старый запасной путь, пригодный для
того, чтобы раз в год послужить с пользой для дела, то есть дать нам
спокойно поспать. Идеальная обстановка, чтобы сутки подрыхнуть. В тишине,
покое, с единственным будильником в виде луны. Побеспокоить может только
отдаленный шум проезжающих поездов. Затем мы бы позавтракали на солнышке с
бригадой пожилых домохозяек, пришедших мыть окна. Они бы угостили нас кофе
из своих термосов, обращаясь с нами, как с двумя брошенными после войны
сиротами. Они бы нас причесали и обласкали, называя красавчиками.
Почувствовав, как наш поезд начинает подталкивать маневровый паровоз, Пьеро
начинает вопить. Так мы попадем в Париж, Амстердам, Вену, Москву, Афины. Нам
придется по-прежнему прятаться. Ночью мы будем проезжать по залитым водой
долинам, а днем станем отсыпаться на сортировочных станциях, в туннелях,
успешно скрываясь от таможенников.
Спасает же нас железнодорожница, пропотевшая истопница 16 лет от роду,
веснушчатая блондинка, которая протащит нас между двумя составами и
затолкнет в коровник. И пока нас будут искать вдоль состава, она захочет
отдаться нам на сене, бормоча что-то непонятное. Ее юное тело цвета ржи
вылезет из спецовки. Ей плевать на взволнованных коров и задыхающихся от
волнения беглецов. Она хочет нас, а мы способны думать только о
таможенниках, бессмысленно глядя на ее чудные золотистые груди, на ее
молодость, на раздвинутые ноги, которые она предлагает двум длинноволосым
братьям, прибывшим издалека и олицетворяющим свободу. А мычащий поезд
продолжает катить вперед. Надо бы оставить навсегда эту прибившуюся к нам
сестренку из Центральной Европы, научить ее называть нас по именам - Пьеро и
Жан-Клод, французскому языку...