"Бертран Блие. Вальсирующие, или Похождения чудаков " - читать интересную книгу автора

сняли чехлы в салоне. Опробовали диван и кресла - они были жесткие.
Порылись, надеясь найти что-нибудь интересное. Ничего.
- Ей тут не очень весело...
- Кому?
- Девочке...
Мы обнаружили несколько старых номеров "Жур де Франс", собрание книг о
нобелевских лауреатах, тарелки на стенах и черно-белый телик.
- Будем смотреть? - спрашивает Пьеро.
- Не знаю...
- Придется получше занавесить окна.
- Только для телика. Ясно?
- Ясно.
В буфете мы обнаружили пластмассовую посуду, стаканы из-под горчицы и
три салфеточные кольца с приклеенными надписями: папа, мама, Жаклин.
- Бедняжка Жаклин, - произносит Пьеро. - Представляешь ее одну за
столом с этими мудаками.
В современной кухне с деревенскими пейзажами все было точно так же.
Шкафы с моющейся бумагой оказались пусты. Эти сквалыги не оставили даже
кусочка сахара. В последний день купили ровно столько, сколько надо, а
остатки увезли с собой. Единственное, что они оставили, - рулон туалетной
бумаги. Душистой.
Стрелки часов показывали семь.
- Ей было тошно тут, бедняжке Жаклин. Чтобы уехать в семь, им пришлось
подняться в пять, чтобы все привести в порядок, в последний раз
пропылесосить.
- А вдруг это было семь часов вечера?
- То же самое. Ясное дело, они боялись дороги. Изучив статистику,
думали об одном - как бы не попасть в пробки. Поэтому и уехали или рано
утром, или в конце дня, чтобы ехать ночью.
- Все зависит - куда...
- Далеко. По чистоте в доме думаю, что это маньяки с Севера.
- Бедная Жаклин... Может, из Мобёжа?
Точно так же было и в остальных комнатах. Кровати под чехлами,
клетчатые покрывала, нафталин, подушки в шкафу. У родителей - две одинаковые
кровати на высоких ножках, разделенные распятьем из алюминия. У девочки
диванчик, и очень пусто. Подушка была в шкафу. Она не сохранила запаха ее
волос. Только в одном из ящиков в красивой коробке завернутые в шелковую
бумагу лежали три купальника, выгоревших на солнце. Из двух маленьких кусков
материи. Для худенького тела. Бикини девочки.
- Сколько ей?
- Лет двенадцать-тринадцать.
И тут, сам не знаю с чего, стал обнюхивать внутреннюю часть бикини.
- О-ла-ла! Ей куда больше, Пьеро, куда больше! Лет шестнадцать. Судя по
запаху.
Он начинает принюхиваться тоже, а я беру другие трусишки: то же самое.
Жаклин... Это была уже настоящая девушка. Мне понятно, почему она
завернула в шелковую бумагу свои купальники. Она это сделала для нас. Чудом
сохранившийся запах бросал вызов времени, одиночеству, холоду. Этот запах
дошел до нас в нетронутом виде, почти теплый. И мы дышали им и дышали,
закрыв глаза. Это была чудесная смесь янтаря, пота и водорослей, пряный