"Валерий Большаков. Кентурион " - читать интересную книгу автора

Лобанов зажмурился, пережидая прилив тоски, и вяло, пересиливая натуру,
дописал: "Когда я его позвал, он сразу согласился. "Сейчас, говорит, только
вещички перетащу..." И перетащил - три здоровых воза! Дорогущую мебель вывез
из дома Нигринов - субселлии всякие, картабулы, кровати бронзовые... Одна
моноподия чего стоит. У нее столешница из редкостного цитрусового дерева, и
цена ей - триста тысяч сестерциев! Десять пудов серебра. "А чего такого? -
бурчал Киклоп. - Имею право... Это наследство Авидии!"
А я будто спорю. Так что сейчас наша квартирка обставлена, как в лучших
домах Рима..."
Сергий скатал папирус и сунул его в тубус. Хватит на сегодня... И
задумался. А если археологу будущих веков повезет, и он эти мемуары
откопает? Расправит дрожащими руками древний папирус, а там все по-русски!
Нет, так дело не пойдет. Роксолан вынул папирус обратно, порвал написанное,
а клочки выбросил в море.
- Сползайтесь, тюлени, - проворчал он, - разговор имеется...
- Мне отсюда хорошо слышно, - уверил его Гефестай, копаясь в бороде и
не открывая сожмуренных глаз. Котяра на солнышке...
- Подползай, давай! Не нарушай режим секретности.
Гефестай вздохнул тяжко и перевалился, передвинулся на четвереньках.
Опустился на колени и присел на пятки в манере индейского вождя.
- Вас это тоже касается! - окликнул Сергий рабов. - Эй, угнетенные!
"Угнетенные" живо приблизились и сели "во втором ряду", оказывая
почтение "хозяевам". Для начала Роксолан провел политинформацию.
- Рим давно уже облизывался на Египет, - начал он, - а когда его орлы
закогтили-таки Нильскую долину...
- Аки пиит глаголешь! - восхитился Эдик.
- А по сопатке? - поинтересовался Сергий и продолжил: - Египет для Рима
важнее всех провинций, он на особом положении и подчиняется напрямую
императору, а тот назначает префекта Египта, должность высокую и почетную,
сенаторы за нее в драку лезут. Кстати, наш Марций Турбон тоже как-то
удостоился повязок префекта Египта. Главное, он тогда из Мезии не вылазил,
"контртеррористической операцией" руководил, даков "в сортире мочил", и
повязки ему для пущей важности занадобились... Если разобраться, в Египте,
кроме Нила и берегов, ничего больше и нет. Вон, Уахенеб в курсе!
Раб-египтянин важно кивнул бритой головой.
- Долины нильской плодородней не сыщешь, - продолжал Сергий, - египтяне
снимают по несколько урожаев в год. Сеют пшеницу, жнут, обмолачивают, а
потом все зерно уходит римлянам - налоги в Египте страшенные...
- Не то слово... - пробурчал Уахенеб. - Они как камень на шее - утонуть
легко, а на воде держаться... - он помотал головой. - Мечутся роме, мечутся,
пашут от зари до зари, а толку нет! Бывает, что и бросают свои наделы -
уходят с отчаяния в Буколию. Пробираются в Дельту по одиночке, темными
ночами. В шайки сбиваются по злобе своей, сначала одних римлян грабят, а
потом и всех подряд... А налоги-то дерут по-прежнему! И всей общине
приходится расплачиваться за беглецов, оставивших свои делянки.
- Понятно теперь, откуда у Зухоса пополнение... - проговорил Искандер.
Фиванец мрачно кивнул.
- Римляне вывозят пшеницу огромными ситагогами-зерновозами, - подхватил
Сергий, - и раздают босякам, которым, кроме хлеба, еще и зрелища подавай...
Политика!