"Валерий Большаков. Другие правила " - читать интересную книгу автора

насовсем, поближе к Маринке, да так и не собрался. Ограничился дачей в
Лесном поясе, на берегу Ильменя. И правильно. А то привык бы потом, и
праздник, который иногда с тобой, превратился бы в вечный понедельник...
Стало светлеть, и блестящие сигары поезда с воем вырвались из
туннельного сумрака на стальную эстакаду. Навалился парк, охватил
непричесанными верхушками сосен, курчавыми гривами дубов и отвалился.
Распахнулась аллея с фонтанами, с белыми, синими, золотыми павильонами и
киосками, Змеистым зеркальцем ушла назад речушка. "Гзень? - подумал Жилин. -
Или она с того берега? Надо же, забыл..." Навстречу поезду посыпались
какие-то клумбы, альпинарии, газоны, карусели с качелями, повалила гуляющая
публика, заскакала расфуфыренная мелюзга, пошли шнырять многоногие
киберуборщики.
Вагоны вкатились, утишая свой бег, под стеклянные своды станции и
остановились.
- Станция "Чудинцева". Переход на станции "Нутная" и "Рогатица".
Было хорошо видно, как бабушки с внуками, молодые папы с малышней на
плечах, "болыыенькие" братики, ведущие за руку младшеньких, поднимались в
прозрачных трубах - в вертикальных колодцах лифтов и по наклонным шахтам
эскалаторов, - как они суетились, сердились на непослушных, внушали и
одергивали, хлопотали, боясь потерять, и спешили поскорее занять места. На
сквозистой стене висела, еще с Олимпиады, панорамная панель: "Добро
пожаловать в Новгород!" Панель была погашена, и казалось, что олимпийский
талисман - млевший от счастья медведь - лез обниматься из-за толстого,
пыльного стекла.
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - "Буянная".
Жилин вышел на "Яневой". Пересек скверик и осмотрелся. Первое, что
бросалось в глаза, это обилие зелени. Новгород Просто тонул в зелени и млел,
как девица, принимающая ванну - по шейку в изумрудной пене. Из облаков
зелени выходили ажурные ярусы движущихся тротуаров, бросали на
площади-цветники рисунчатые тени и снова уходили в облака зелени. В широких,
тенистых аллеях вымахивали стройные здания, а с плоских крыш вспархивали
птерокары - красные и белые, серые и золотистые; всякие - от маленьких
двухместных "кузнечиков" до тяжелых "семейников" класса "медуза".
Зеленая Янева встретила Жилина тихим, спокойным многолюдьем. Толпы
народу, казалось, неспешно прогуливались, как где-нибудь в
сельскохозяйственном городишке, без толкотни и давки. Новогородцы и гости
столицы раскланивались со знакомыми и не очень, занимали столики в кафе под
яркими тентами, читали газеты на лавочках, разговаривали и смеялись, на
людей смотрели и себя показывали. Жилин бросил взгляд на радиобраслет с
часиками - ему было назначено на одиннадцать, а уже без восьми. Пора.

Здание Комитета по Делам Космоса было 15-этажное, зеленое с желтым.
Чистенькая площадь перед ним, выложенная разноцветными плитами, была
заставлена атомокарами, наполовину - официального черного цвета.
Пружинистой, скользящей походкой Жилин перешел площадь и поднялся в
вестибюль присутствия. А народу-то... Молодежь одна, парни и девушки. Все,
как на подбор, в коротких, широких штанах и цветных блузах навыпуск. Это у
них возрастное. Коллективное бессознательное. Молодежная мода заразна, она
вроде поветрия: переболевают все и разом. Вошли в моду "пифагоры". Все,
через неделю полгорода в них. И модная одежда уже смотрится как форменка.