"Олег Блоцкий. Просчитался (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

потерял аппетит и по ночам долго не мог уснуть. Но когда засыпал, то посещал
его один и тот же сон: убитый парень, призывно машущий рукой. Москвич
просыпался, ощущая, что даже в такой духоте начинают холодеть ноги, и
судорожно думал - жив он или уже мертв.
Много раз он вспоминал земляка. От таких мыслей подташнивало, но
Фирсов, злясь на весь свет, начинал убеждать себя, что "в этом" ничего
зазорного нет. Однажды он настолько накачал себя подобными размышлениями,
что не выдержал и побрел к Букрееву, внутренне согласившись уже на все.
Но на полпути остановился, выкурил вонючую, сырую сигарету, а затем
злобно вбил окурок каблуком сапога в землю, плюнул смачно на него сверху
и... вернулся в казарму. Фирсова охватила дикая ненависть к сослуживцам,
потому что понимал в глубине души: у него остался лишь один выход. Другого
выбора для себя москвич не видел.
"А что делать? - нервно думал Фирсов, кусая губы. - Делать-то больше
нечего. Букреевым я не стану. Нет, не стану. Свою задницу подставлять? Что
я, пидар уродский? Но и умирать не согласен. Почему я должен подыхать? Пусть
лошки эти подыхают? Пусть воюют за свои побрякушки-медальки и поступления в
институты! А мне надо вырваться из этого гадюшника. Я должен выжить!
Должен!!!"
Во время наряда по казарме, как обычно, москвича загнали в комнату
офицеров вымыть пол. У Фирсова вспотели ладони: под кроватями небрежно
валялись автоматы и боеприпасы к ним.
Солдат осторожно закрыл дверь на защелку. Затем Фирсов бросился под
ближайшую кровать и вытащил автомат. Он пристегнул магазин, загнал патрон в
патронник и вновь отсоединил магазин. Затем, дрожа всем телом, упер
металлический приклад, перемотанный медицинским жгутом, в стену, а ствол
приставил к боку, чуть повыше бедра.
Солдат прислушался: по-прежнему все было спокойно. Фирсов провел
шершавым сухим языком по пересохшим губам и с силой надавил большим пальцем
на спусковой крючок. Автомат вздрогнул, дернулся и вырвался из рук...
Умирающий Фирсов повалился на пол. Пуля, перекорежив все внутренности и
вырвав часть челюсти, ушла в потолок. Кровь густыми толчками заливала пол. А
снаружи наряд уже выбивал дверь, услышав одиночный выстрел.
Фирсов лежал скособочившись, не зная, что совершил единственную, но
решающую ошибку. В офицерских автоматах использовались специальные патроны,
где пули не прошивают тело насквозь, а вращаются в нем, разрывая все на
своем пути. Так что Букреев отчасти оказался прав: Фирсов и в самом деле
просчитался. А может, и нет. Кто их знает, этих назойливых и мстительных
педерастов?