"Олег Блоцкий. Как рождаются герои (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

во, верно, Таджикан! Не буду Вам рассказывать о дороге - это ужас, а не
дорога. Как сворачиваешь за перекресток направо - сплошные засады. Но мы
все-таки прорываемся к Джабалям, а затем к Таджикану. А Таджикан - это уже
начало дороги на Саланг. Справа - горы отвесные. На них дома, что ласточкины
гнезда. Слева - бурная река. Не река, а экспресс. Непростое место, скажу я
Вам. Очень непростое. Но надо ехать. А как иначе? Ведь работа наша такая,
приказ и еще, как его там, во - долг. На этом участке трубопровод, который
из Союза идет, постоянно бьют. Вот мы и рискнули. Поехали туда договор
заключать. Мы им керосин, а они за это трубу не бьют - охраняют. Приезжаем,
значит, "наливники" расставляем, которые керосин привезли. О! Вы видели,
Александр, как горят "наливники"?... (долгое горестное молчание)... Не
приведи господь. Как факел. В момент. Из водителя - бифштекс пережаренный.
Ну, значит, приходят местные авторитеты, старейшины, по-нашему говоря. А мы
им в подарок привезли муку. Смотрю я на одного старейшину, и вроде бы он мне
главным показался. Все с ним уважительно, на "Вы" и за ручку. "Ну, - думаю,
- непростой авторитет!"
И точно. Присмотрелся, а это мулла. Подумал я и принял волевое решение.
Муки все-равно на всех не хватит - всего три мешка. И я решил их мулле
отдать. Какие были благодарности, Александр! Он меня за руку трясет. "Дуст,
дуст!" (это друг по-нашему) кричит.
(Лейтенант, при этих словах вздрогнул, как от удара. "Идиот, - подумал
он, - слова "дуст" в природе нет. Одно-единственное слово, и то выучить не
можешь. Не "дуст", а "дост", чувырло".)
Короче говоря, он мне признается сразу же: "Я на вас засаду
организовал. Хотел после митинга напасть. Но теперь мы ваши самые верные
друзья. А Вы мой наилучший друг, товарищ подполковник Макокин!"
Таким образом, выручил я людей из беды. Машины спас. И дружбу нашу,
афгано-советскую, укрепил. А все оттого, что смотрел чуть-чуть зорче, чем
другие, в обстановку врастал, разобраться во всем пытался. Опять же,
интуиция не подвела".
(Окончание рассказа. Остановка диктофона.)
В комнате наступила тишина. Александр Брюханов трепетал в унисон
мужественному подполковнику, красное лицо которого стало бордово-фиолетовым.
Глаза лейтенанта расширились.
(Мысли третьего - лейтенанта, комментирующие историю Макокина.)
"Вот врет! Как сивый мерин. Какие же ты здесь четыре месяца? Второй
только-только пошел. И в Таджикан ты ездил первый и, наверное, последний раз
в жизни. Да и вообще это был твой единственный выезд куда-либо. Но зато
какой!
После обеда мы приехали в полк, стоящий перед Джабаль-ус-Сараджем.
Ничего страшного по дороге к нему нет. Днем, по крайней мере. Ведь по всему
пути наши посты.
Под вечер Макокин исчез. Ушел куда-то с местным офицером.
Утром, когда надо было отправляться, подполковника еще не было. Наш
старший несколько раз посылал за ним в разные стороны гонцов. Наконец
начальник появился. Видно, силен был еще вчерашний заряд, если и сейчас его
раскачивало из стороны в сторону, как корабль в добрый шторм.
Чуть не упав, Макокин с трудом вскарабкался на бронетранспортер,
приладил на себе бронежилет, и недовольно буркнул: "Вперед!"
Запах перегара надолго парализовал не только меня, но и всех