"Олег Блоцкий. Евграфьев (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

- Видел? - спросил Ромкин.
- Да.
- Как?
- Ужасно.
Евграфьев говорил нехотя, лениво, словно речь шла о чем-то совершенно
обыденном, никакого отношения ни к лейтенанту, ни к прапорщику не имеющем.
Тишина была отвратительной, и Женя раньше времени заторопился на ужин.
- Кушать будешь?
Евграфьев по-прежнему молча глядел в потолок. Ромкин тихо прикрыл за
собой дверь. Когда он вернулся, держа в руке два куска хлеба, между которыми
виднелся темно-желтый кусок масла, Евграфьев все так же лежал на кровати.
Женя положил хлеб на тумбочку лейтенанта.
- Не будет Митреева сегодня! В сто восьмидесятом водку жрет с Люськой.
Не приедет он. В баньку не хочешь? Брусков зовет. Не пропадать же пару? И
Брусков говорит: "Давайте за упокой души дернем!" Пойдем. Опасается он тебя,
гад, приглашает. Сам хотел зайти. Но я говорю: "Зачем? Вместе придем".
Скривился, шестера митричевская, но говорит: "Приходите". Ни-ч-че, теперь
они с нами дружить будут. Бу-дут козлы! Куда денутся? Слышь, я за ветчинкой
бойца послал и за хлебом. Неудобно с пустыми руками. Давай минералку
возьмем. Чтобы для запивки, - суетился Ромкин.
- Бери, - сказал Евграфьев и пошел к дверям.
- Ты куда? - опешил Женя.
- Прогуляюсь, - ответил лейтенант и так хлопнул дверью, что две полевые
сумки, висящие на гвоздике, рухнули вниз.
Ромкин растерянно хлопал глазами, держа в руках бутылки с минеральной
водой.
Как добрался до сто восьмидесятого полка Евграфьев без оружия, вечером,
в темноте, как ему удалось пройти через КПП, спуститься вниз, миновать
темный и враждебный кишлак, где можно было бесследно пропасть навеки,
просочиться через советские посты, откуда открывали стрельбу солдаты без
предупреждения по малейшей подозрительной тени, - загадка.
Евграфьев появился в комнате Люськи в тот момент, когда майор с
покрасневшим и потным лицом нависал над столом, упираясь на него рукой. В
другой он крепко держал стакан с водкой.
Магнитофон орал во всю мощь импортных динамиков. Веселые, скачущие
звуки носились по комнате. Сигаретный дым туманом опадал на стол, где в
беспорядке валялись вилки, куски ломаного хлеба, длинные стебли лука, мятые
дольки помидоров. К тарелкам белыми комками прилипла остывшая картошка.
Крепко сбитая, похожая на толкательницу ядра, Люська хохотала. Митрич
пытался что-то сказать, но не мог перекричать смех. И его неудачные попытки
лишь прибавляли оживление всеобщему веселью. Груди у смешливой Люськи
колебались так, что, казалось, вот-вот ударят ее в подбородок.
Евграфьев молча стоял на пороге и смотрел на радостные пьяные лица,
которые медленно оборачивались в его сторону. Смех, клокоча, постепенно
стихал, переходя в отдельные всхлипы. Взвизгнув, осекся магнитофон.
Наступила тишина.
В мутно-красных глазках Митрича заплескался страх.
- Да-а-а, - грустно выдавил майор, придавая лицу соответствующее
выражение. - Леху, вот, поминаем.
Тут же поняв, что сказал совсем не то, Митрич заторопился: