"Жорж Блон. Одиссея авианосца "Энтерпрайз"" - читать интересную книгу автора

плыли к берегу; другие же сгорели заживо - их обуглившиеся тела покачивались
на волнах.
Тем временем чудом уцелевшие корабли начали спешно перестраиваться,
чтобы как можно скорее выйти из полосы огня и при этом не угодить под
бомбежку. В самом начале воздушного налета танкеру "Неошо", стоявшему в
нефтеналивном доке Форд-Айленда, удалось быстро сняться со швартовов, и
теперь он, осторожно лавируя, шел к выходу из гавани. Моряки на уцелевших
кораблях и те, что бултыхались в воде, сумев-таки выбраться из огненного
плена, с ужасом наблюдали, как танкер, под завязку загруженный топливом,
нестерпимо медленно продвигался вперед, ловко маневрируя и стараясь
увернуться от бомб, в то время как его борта со всех сторон лизали языки
пламени. Капитан "Неошо" прекрасно понимал: взорвись танкер еще в
нефтеналивном доке, последствия были бы такими, что даже трудно вообразить.
И тогда он, мгновенно оценив положение, приказал немедленно обрубить
топорами швартовы и готовиться к скорейшему выходу из гавани. Но тут моряки
с других кораблей увидали, как на "Неошо" устремился японский
бомбардировщик. Самолет принялся кружить над танкером, как стервятник над
курятником. Все, кто наблюдал эту сцену со стороны, уже было попрощались с
жизнью. Но зенитные орудия, установленные на палубе танкера, открыв огонь,
вскоре сбили японца, и тот с ревом рухнул в полыхающие воды гавани. После
чего "Неошо", прибавив оборотов, двинулся дальше - к выходу из гавани.
А потом наступило то, что историки называют "затишьем". Впрочем, тишина
эта, по правде говоря, была относительной, потому как на самом деле - хотя
японские самолеты первого эшелона, отбомбившись, в основном убралиь
восвояси - некоторые бомбардировщики все еще продолжали кружить над
Перл-Харбором и сбрасывать бомбы. Так что американским морякам на кораблях и
на берегу вовсе не казалось, будто наступило затишье, тем более что зенитные
орудия - корабельные и береговые - вели огонь по воздушным целям, не смолкая
ни на минуту. Через некоторое время из густых клубов дыма, нависших над
акваторией гавани, появились большие белые катера с красными крестами по
бортам и на крыше; рассекая языки пламени на покрытой толстым слоем мазута
водной поверхности, они на полной скорости шли к полыхавшим, словно
гигантские костры, кораблям. Катера были спущены на воду с госпитального
судна "Солас". Они долго стояли борт к борту у горевших линкоров с
наветренной стороны. Когда в воздухе показывался японский самолет и,
проносясь на бреющем полете, почти в упор расстреливал санитарные катера,
моряки на охваченных огнем линкорах разбегались врассыпную и падали плашмя
на палубу, а санитары, покуда матросы-спасатели удерживали катера возле
кораблей кто багром, кто даже просто руками, продолжали принимать к себе на
борт раненых и обожженных. Очень скоро белые как снег катера покрылись
копотью и сделались черными как уголь. Приняв на борт пострадавших, они
переправляли их на "Солас", а после возвращались за следующими - снова и
снова. И так до бесконечности. В то время как совсем рядом рвались бомбы,
поднимая в воздух столбы воды, санитарные челноки, заваливаясь то на один
борт, то на другой и глубоко зарываясь носом в волну, непрестанно сновали
туда-сюда, несмотря на смертельный риск перевернуться. Как явствует из
отчетов, многие легко раненные моряки, получив на госпитальном судне первую
медицинскую помощь, требовали доставить их обратно на корабли, к своим
боевым постам. Именно в период так называемого относительного затишья
затонула вторая японская "карманная" подлодка, которая ухитрилась подойти