"Лоуренс Блок. Взломщики - народ без претензий ("Берни Роденбарр")" - читать интересную книгу автора

ясную погоду (такое иногда выдается) из окна у меня видны две башни
Международного торгового центра и отдельные части Нью-Джерси. Прекрасное
убежище от городской суеты и уж, конечно, от "пращей и стрел яростной
судьбы", как сказал поэт. Поэтому я машинально назвал водителю свой адрес.
Господи, да ведь именно там в первую очередь будет искать меня Рэй
Киршман со своими громилами! Для этого только стоит заглянуть в телефонную
книгу.
Я откинулся на спинку сиденья и полез в нагрудный карман за пачкой
сигарет, которых я не держал там вот уже много лет. Живи я на Восточной
Шестьдесят седьмой, сидел бы сейчас в том темно-зеленом кресле и выколачивал
трубку в хрустальную пепельницу. А сейчас вот...
Не паникуй, Бернард, и шевели мозгами.
Подумать надо было о многом. Например, о том, кто не пожалел тысячи
долларов, чтобы подвести меня под статью о предумышленном убийстве, и почему
до странности знакомый незнакомец с узкими плечами и неохватной талией отвел
мне эту дурацкую роль?.. Но сейчас неподходящий момент для подобных
размышлений. Один "фараон", слава Богу, хлопнулся в обморок, другой не успел
сообразить, что к чему. А я проявил несвойственную мне прыть. Да, мне
удалось выиграть немного времени. Выигрыш минимальный, всего несколько
минут, позволивших мне вырваться из ловушки, но очень скоро я могу потерять
преимущество.
Надо залечь, найти нору - и залечь. Мне удалось сбить гончих со следа,
но теперь надо поскорее укрыться в хорошем убежище, пока они снова не напали
на след. (Меня отнюдь не обрадовало, что я описываю свое положение в
выражениях лисьего гона.)
Я отогнал неприятную мысль и попытался сосредоточиться. Итак, мое
собственное жилье исключалось: через час там будет шуровать полицейский
наряд. Значит, нужно искать другое место, надежное, безопасное, чтобы там
были четыре стены, пол и потолок, предназначенные для одного человека, а не
для толпы. Такое место, где никому не придет в голову искать меня. И оно
должно быть в Нью-Йорке, потому что в незнакомом городе меня легче
выследить. Квартира какого-нибудь приятеля?
Такси тащилось вверх по Манхэттену, а я перебирал в уме друзей и
знакомых - и скоро убедился, что среди них нет никого, к кому я мог бы
сейчас завалиться. Дело в том, что я всегда сторонился плохой компании. На
воле - я предпочитаю больше жить на воле, чем в заключении, - так вот, на
воле я никогда не общаюсь ни с другими взломщиками или грабителями, ни с
мошенниками и вымогателями, ни с представителями пестрого племени воров,
жуликов, карманников и пр. Естественно, когда ты сидишь в четырех стенах,
возможность выбирать знакомых весьма ограничена. Но на свободе я поддерживаю
отношения только с людьми если не исключительной честности, то уж, во всяком
случае, не с рецидивистами. Допускаю, что мои товарищи таскали по мелочи с
места своей службы или занижали свои доходы, чтобы платить налоги поменьше,
и вообще совершали всевозможные действия, граничащие с нарушением десяти
заповедей. Однако, насколько мне известно, никто из них не был закоренелым
преступником, каковым, да будет вам известно, не являюсь и я.
Посему не следует особенно удивляться, что у меня нет близких друзей.
Ни одна живая душа не знала обо мне правды - откуда же взяться задушевной
близости? С одними я играю в шахматы, с другими в покер. Есть такие, с кем
хожу на состязания по боксу или на футбол. Есть женщины, с которыми я