"Роберт Блох. Психопат" - читать интересную книгу автора

по нему, словно в барабан! Интересно, как именно они это делали, как
обрабатывали и сохраняли плоть мертвеца, чтобы предотвратить разложение? И
еще, каким складом мышления надо обладать, чтобы вообще дойти до такой идеи?
Не самая аппетитная тема, но стоило только Норману прикрыть глаза, и
эта сцена возникла перед ним так ясно, как будто он ее видел: ритмичное
движение обнаженных, раскрашенных тел воинов, извивающихся, раскачивающихся
в такт под безжалостным, словно выжженным небом, и старуха, скорчившаяся
перед ними, отбивающая бесконечный ритм на раздутом, выпяченном животе
трупа. Искаженный в гримасе рот широко раскрыт, очевидно с помощью костяных
распорок; звуки доносятся оттуда. Мерный гул от ударов по раздутой плоти,
идущий из сморщенных внутренностей, пробивающий себе путь по горлу и
вырывающийся, словно глухие стоны, из глотки мертвеца.
На какое-то мгновение Норману даже показалось, что он слышит эти звуки.
Потом он вспомнил, что шум дождя тоже образует ритм. А также шаги...
Он, конечно, почувствовал, что она здесь, даже не слыша ее шагов:
привычка так обострила все его чувства, что он просто знал, когда Мама
появлялась в комнате. Даже не видя ее, он знал, что она стоит рядом.
Сейчас Норман и в самом деле не видел ее; не поднимая головы, он сделал
вид, будто продолжает чтение. Мама спала у себя в комнате, и он прекрасно
знал, какой раздражительной она бывает, когда только проснется. Лучше сидеть
тихонько и надеяться, что сегодня на нее не найдет.
- Норман, ты знаешь, который час?
Он вздохнул и захлопнул книгу. Теперь ясно, что с ней придется трудно:
сам вопрос был предлогом для начала придирок. В холле стояли дедушкины часы,
так что по пути сюда Мама легко могла узнать время.
И все же спорить из-за этого не стоит. Норман бросил взгляд на ручные
часы, затем улыбнулся.
- Пять с минутами, - произнес он. - Говоря по правде, я не думал, что
сейчас так поздно. Я читал...
- Ты думаешь, я слепая? Я вижу, что ты делал. - Теперь она стояла у
окна, следя за тем, как стучат по стеклу дождевые капли. - Я вижу и то, чего
ты не сделал. Почему ты не зажег нашу вывеску, когда стемнело? И почему ты
здесь, а не там, где следует, - не в конторе?
- Ну, понимаешь, начался такой жуткий ливень, и я подумал, что вряд ли
кто-то здесь появится...
- Чепуха! Как раз в такое время можно заработать. Многие не боятся
водить машину в дождливую погоду.
- Но вряд ли кто-нибудь заедет к нам. Все пользуются новым шоссе, -
Норман осознал, что в голосе его появились горькие нотки, почувствовал, как
горечь подкатывает к горлу, так что теперь он словно ощущал ее терпкий вкус,
и сделал попытку сдержать себя. Слишком поздно: он должен извергнуть наружу
все, что накопилось в душе.
- Я говорил тебе, что нам грозит, когда нас заранее предупредили об
этом шоссе. Ты бы спокойно успела продать мотель до официального объявления
о строительстве новой дороги. Мы могли купить там любой участок за гроши, да
к тому же и ближе к Фервиллу. Сейчас у нас был бы новый мотель, новый дом,
возможность заработать. Но ты меня не послушала. Ты никогда не слушаешь, что
я говорю, правда? Только одно: "Я хочу", "Я думаю"! Противно смотреть на
тебя!
- Вот как, мой мальчик? - Голос Мамы был обманчиво мягким, но Норман