"Джеймс Блиш. Операция на планете Саванна (НФ-17)" - читать интересную книгу автора

не уходило из моей памяти. Я говорю, конечно, опять о "конестоге".
Как я уже упоминал, это название появилось случайно, без всякой связи с
операцией на Саванне. Обычно корабельные высадочные суда либо вовсе не
имеют названий, либо носят название своего корабля-матки. Но во время
первого испытательного рейса "Чизхолма" один из младших офицеров пошутил
насчет "тропы Чизхолма" ("Тропа Чизхолма" - один из маршрутов, по которым
шли фургоны переселенцев в период освоения "Дальнего Запада" США в XIX в.-
(Прим, пере в.)), а другой тут же вспомнил про "конестогу" - тип фургона,
специально созданный для переходов по западным прериям, с большими
колесами и широкими ободьями, рассчитанными для езды по рыхлому грунту. А
высадочное судно рассчитано для удобства управления в атмосфере, а не в
вакууме. Оно больше смахивает на самолет, чем на космический летательный
аппарат. И им пришло в голову назвать нашу посудину "Конестогой". Потом
эта кличка всем надоела, как надоедает избитая шутка, которая лезет в
голову всякий раз, когда на глаза попадается вполне заурядный предмет. О
ней забыли. И вот вдруг она вспомнилась мне.
Я пытался понять, что именно меня тревожит, какая ассоциация с этим
словом? Кстати, название нашего корабля не связано вообще с "тропой
Чизхолма".
Его назвали в честь первого и, вероятно, самого выдающегося директора
Всемирной медицинской ассоциации. И конестога тут вообще ни при чем. Но
это не все, есть что-то еще. И я, как и д-р Рош, никак не мог ухватить, в
чем же здесь загвоздка.
А если бы и ухватил, что я, собственно, мог бы сделать? Я ведь не
доктор Рош, а всего только астрогатор. Впрочем, и Рош тут ничего бы не
сделал со всей своей теорией игр. Слово, которое тревожило меня,
относилось к слишком далекому прошлому, в котором ничего уже исправить
нельзя...
Так думалось мне в тот момент, но я, как и большинство людей,
недооценивал живучесть прошлого - то единственное, что поэты пытаются
вдолбить в наши безмозглые головы с тех самых пор, как были изобретены
слова.
Все узнаем из слов, а знаем лишь одно, Что повторяется история нередко.

Связь этих строк с тем, что произошло на Саванне, пришла мне на ум
много позднее, когда во время одной из моих "рабочих пауз", посвященных
чтению, эти стихи попались мне на глаза.
Пока же мне оставалось только отбросить назойливую мысль о конестоге и
продолжать мои расчеты.
Я так погрузился в работу, что прозевал свисток, приглашавший пожевать
чего-нибудь. Капитану Мотлоу пришлось посылать за мной вестового.
Терпение у доктора Роша было просто феноменальное, особенно если
принять во внимание, как подпирали его сроки. Но он добился своего, и как
только смог начать разговаривать с нашими пленниками, сразу же попытался
разъяснить им, какова ситуация. Оказалось, однако, что у них нет ни
малейшего желания верить его словам.
Да и трудно было осудить их за это. Их заманили в какую-то лоханку.
Правда, Рош постарался обеспечить в ней все их потребности, какие
только мог предусмотреть, но все равно обстановка не только слишком резко
отличалась от знакомой им среды, но просто была для них за пределами