"Корейская гейша. История Екатерины Бэйли" - читать интересную книгу автора (Рассказова Алевтина)

Глава 3

Однажды, сидя дома и помирая от скуки, я решила прогуляться по тауну, а заодно и купить чего-нибудь из еды.

Я шла по одной из улочек, когда заметила высокую стройную блондинку, шагавшую мне навстречу. Еще издалека было понятно, что она русская, но до этого мы, кажется, не встречались.

Надеясь расширить круг своих русскоговорящих знакомых, я поздоровалась, едва мы поравнялись:

– Привет.

– Привет! А ты, наверное, Катя?! – обрадовалась она.

– Да-а…, а ты откуда меня знаешь?

– Я про тебя слышала. Таун-то небольшой, а русских совсем мало. Так что все про всех узнают очень быстро. Меня Рита зовут. Ты не торопишься?

– Нет, просто гуляю, – ответила я. «Рита, Рита – знакомое имя, да и лицо вроде тоже…»

– Может, пойдем, кофе выпьем? – предложила она.

Я согласилась, и мы зашли в ресторанчик, где когда-то русские всего тауна собирались на «летучки».

– А ты здесь замужем или работаешь? – спросила я, мучительно пытаясь вспомнить, откуда я все-таки ее знаю.

– Замужем. За корейцем. Да ты, может, знаешь его – «Ди Каприо».

В ответ на знакомое до боли имя, мое лицо исказилось гримасой отвращения. Еще бы – мне выпало редкое «счастье» столкнуться с живой женой того самого монстра, который побил когда-то мою подругу!

– Так, по реакции вижу, что знаешь, – усмехнулась она, и картинно потупила глазки.

– Извини, я просто не ожидала. То есть, я слышала, что он на русской женился и что ребенок родился, но как-то не готова была…

– Понимаю.

– И давно вы женаты?

– Чуть больше года. И ребенку полгода.

Только тут до меня дошло: да это же та самая Рита, которая работала тогда в нашем клубе, и которая начала встречаться с «Ди Каприо» незадолго до моего отъезда!

Хотя мы с ней и были знакомы раньше, но общались друг с другом настолько мало, что даже не узнали при встрече. Так что пришлось знакомиться и узнавать друг друга заново. О том, что мы уже встречались, я решила ей не напоминать. По крайней мере, пока.

– И как тебе замужество? – я старалась свести сарказм тона до минимума, но моя искренняя «нелюбовь» к ее мужу с трудом позволяла это делать.

– Ужасно, – ответила она, и элегантно закатив глаза, добавила. – Урод конченый!

– Не удивительно, – усмехнулась я. – Не бьет хоть?

– Нет, конечно! Еще бы он меня бил! – наигранно возмутилась Рита.

Я сделала вид, что поверила, но про себя подумала, что и совсем не «конечно». Уж я-то знаю, на что он способен! Либо Рита просто не хочет об этом говорить, либо случилось что-то совсем невероятное и «Ди Каприо» превратился в «агнца Божьего» (но в последнее почему-то не верилось).

Вообще должна заметить, что мужчины-корейцы достаточно часто ведут себя агрессивно. Особенно – по отношению к женщине. Не зря же одним из наиболее распространенных там преступлений считается изнасилование. Не воровство, не грабеж, и даже не хулиганство, а именно насилие по отношению к женщине. К счастью, среди моих близких подруг не было ни одной подобной «счастливицы», но шапочно я была знакома с одной русской девушкой, которую изнасиловал местный – кореец, причем – почти средь бела дня и недалеко от квартиры, которую я однажды снимала. Изнасиловал и избил, причем – очень жестоко.

А по опыту близких подруг я знаю, что большинство из них, местных жителей, меняют свое поведение по отношению к женам буквально сразу же после женитьбы. Причем происходит такое не именно с русскими женам, а с любыми, в том числе и с кореянками.

Одна из моих приятельниц некоторое время встречалась с женатым корейцем – менеджером крупной компании. Разводиться с женой он ей не обещал, так что встречались они просто так – «для здоровья». Так вот, его жена была полностью «в курсе» и частенько звонила любовнице на мобильный с просьбой позвать мужа или передать напоминание купить сосисок на ужин. В ответ на изумленный вопрос, почему жена все знает и терпит, не устраивая даже скандалов, приятель отмахивался: «жена должна знать свое место». При этом он не выглядел каким-то особенным моральным уродом: нормальный мужчина, каких большинство.

Прощаясь, Рита попросила мой номер сотового (к тому времени я уже обзавелась дешевенькой трубкой), пообещав позвонить и прийти в гости. Хотя она мне и не понравилась, я не возражала, так как от избытка общения пока не страдала.

После этого мы несколько раз встретились. Однако особой радости мне эти визиты не приносили.

Едва придя, она сразу же начинала жаловаться: на мужа, ребенка, одиночество, скуку, саму жизнь… Я от этих встреч очень уставала, хотя обычно они длились минут пятнадцать, не больше.

Стоило ей зайти ко мне, как на сотовый начинал звонить «Ди Каприо», спрашивая, где она.

– Я у Кати, мы чай пьем. Скоро буду дома, – отвечала она.

Через пять минут он звонил снова, и она повторяла то же самое. И так каждые пять минут.

– Зачем он так часто звонит? – спросила я как-то, не выдержав. – Неужели не ясно, что и через пять минут ты все равно ответишь, что ты – у меня?

– Проверяет, – ответила она коротко.

В конце концов, он доставал всех своими «проверками», и Рита уходила.

Больше года назад, когда мы работали в одном клубе, у меня не было повода пообщаться с ней лично, да и не рассматривала я ее так уж пристально, как делала это сейчас. А, пообщавшись и рассмотрев поближе, поняла, что подругами мы бы не стали. Она не нравилась мне всем: и манерой разговаривать, постоянно косясь на себя в зеркало; и томными, усталыми жестами непризнанной королевы; и даже излишним макияжем.

Свои тонкие (такие еще почему-то хочется назвать – «злые») губы она красила светло-бежевой помадой, предварительно рисуя на лице темно-коричневым карандашом «губки-бантики», очертания которых заметно выступали за природные линии рта, а на ее длинных ресницах в любое время дня и ночи покоилось не меньше килограмма черной туши, делающей взгляд обманчиво-распахнутым, как у ребенка.

И «губки-бантики», и излишне намазанные ресницы – все это было призвано подчеркнуть «кукольность» и наивность их обладательницы. Но всем вокруг было ясно, что наивность в ней была лишь нарисованной. Внутри Риты жил мощный компьютер, который, просчитывая ходы на несколько лет вперед, выгоды своей старался ни за что не упустить. Окружающие прекрасно понимали, что за такого человека, как «Ди Каприо» можно выйти замуж только ради денег. А родить от него ребенка – ради очень больших денег. К тому же во всем ее облике, в ее манерности и жеманности чувствовалось непрестанное любование собой. Было очень заметно, что себя, драгоценную, она очень любит. А вот ребенка и тем более мужа – это вряд ли.

Так что надетая маска «наивной простушки» никого не могла обмануть.

С тех пор, как у меня появился пропуск на базу, Санни и вовсе перестал приезжать в таун. Вместо этого я навещала его два-три раза в неделю.

Наступил март, и я решила, что пора бы снова поднять вопрос о подаче документов на визу:

– У нас осталось всего девять месяцев, надо срочно подавать заявку, – в очередной раз напомнила я.

– Ладно. Возьму выходные на следующей неделе, – наконец согласился Санни.

Через несколько дней мы были в Сеуле.

Прибыв к американскому консульству с утра пораньше, мы смогли занять место лишь в самом хвосте очереди, насчитывавшей в себе человек двести, не меньше. Простояв на улице часа полтора, мы, наконец, после тщательной проверки охраной, попали внутрь. Там мы заполнили необходимые анкеты, оплатили консульский сбор и отдали пачку документов в приемное окошко. О дальнейших действиях нас пообещали известить через электронную почту.

Все это время у меня учащенно билось сердце, так как волновалась я ужасно.

Решив эту проблему, мы облегченно вздохнули, взяли такси и направились к автовокзалу.

– Вот видишь, совсем быстро управились. Давно бы так! – не сдержалась я.

– Давно не получалось, ты же знаешь. Зато теперь на время об этом можно забыть.

Уже к вечеру мы были дома.

У Санни оставался еще один выходной, взятый на тот случай, если бы нам пришлось остаться в Сеуле еще на день, и он предложил совершить небольшую велосипедную прогулку.

Мой первый муж обожал этим заниматься, и в США в его распоряжении было аж три велосипеда. С собой в Корею он привез лишь один, самый любимый из них.

Для меня, не катавшейся вот уже лет пятнадцать и порядком подзабывшей, как вообще на него садиться, неделю назад был куплен новый велосипед, чтобы по выходным мы могли кататься с ним вместе.

Я была очень рада возможности заняться чем-то новым, почти необычным для меня, да и перспектива провести еще один день рядом с мужем, так что я с радостью согласилась на предложенную прогулку.

Утром мы сделали сэндвичи с джемом и ореховым маслом и поехали в Унпа-парк. Парком его можно было назвать лишь условно: только маленькая его часть, где можно было посидеть на траве на пледах, приготовить шашлыки, да покататься на катамаранах была предоставлена в распоряжение отдыхающим. Остальная территория в несколько квадратных километров была ни чем иным, как скоплением небольших сопок, испещренных множеством тропинок, на которых редко встречались пешеходы, и еще реже – велосипедисты.

Расстояние от базы до парка – около двадцати километров – я проехала нормально, так как для поездки по ровному асфальту и особых навыков не надо. Проблемы начались, когда я заехала на узенькую тропинку. Я постоянно норовила с нее съехать и свалиться в кусты или озеро.

– Кэт, так у тебя ничего не получится, – заявил Санни, остановившись в очередной раз и насмешливо наблюдая за моими жалкими попытками выбраться из прибрежного песка.

– Ну что я делаю не так!? Он сам по себе к озеру катится! – я злобно пнула ногой ненавистный мне велик.

– Ты не смотри на препятствия, смотри на дорогу, – подсказал он. – Стоит посмотреть на камень – непременно в него въедешь.

– Как же на него не смотреть, если страшно, что именно в него я и въеду? – недоумевала я.

– А вот так! Просто смотри на дорогу и все, – отрезал он и поехал вперед, не оглядываясь.

Я, с трудом сдерживая желание уставиться на какой-нибудь куст или торчавшие там и тут коряги, поехала вперед… Надо же, а он был прав! Смотреть надо действительно только туда, куда собираешься ехать.

Я сразу подумала о том, что катание на велосипеде, машине или любом другом виде транспорта сродни отношениям между супругами. Если будешь постоянно подозревать свою «половину» в изменах, закатывать истерики, устраивать слежку и неожиданные возвращения из командировки, именно этим все и закончится – изменой. А будешь всегда думать, что ваши отношения идут ровно и гладко, и верить в то, что вы всегда будете счастливы вместе – скорее всего так оно и будет. Главное – не бояться и не смотреть по сторонам в поисках «преград».

Я была уже на последнем издыхании, когда мы неожиданно уперлись в тупик. Перед нами была довольно высокая опушка, а тропинка, по которой мы ехали, в этом месте заканчивалась.

– И что теперь, назад? – спросила я устало. С непривычки я уже давно не чувствовала ног, лицо раскраснелось, а сердце так и норовило выпрыгнуть из груди.

– Перекусим и вперед пойдем.

– Что значит – пойдем? – не поняла я. Мы стояли перед такими дебрями, что было ясно: до нас по ним уже много лет не ступала нога человека. И какого черта мы вообще сюда поперлись!? Вот что хотела бы я знать.

– Придется велосипеды на себе тащить. Назад ехать – слишком далеко, – обрисовал мой супруг веселенькую перспективу.

– Ты, наверное, издеваешься?! Ты не мог маршрут покороче выбрать? Знаешь же, что дальше пяти километров он дома я никуда не ездила! – начала «закипать» я. – А мы, поди, уже все пятьдесят отмотали.

– Сорок пять, – невозмутимо уточнил Санни.

От возмущения я аж задохнулась, но сил хотя бы на плохонький скандал у меня уже не было.

Перекусив бутербродами, мы взвалили велосипеды на «горбушку» и поперли в горку. Хорошо, что хоть велик у меня был не слишком тяжелый – восемнадцать килограмм, иначе я бы решила заночевать на свежем воздухе.

Прокатались мы в общей сложности шесть часов. Когда вернулись домой, у меня не было сил ни на что, кроме горячей ванны и трех метров ползком до кровати. Уснула я тут же, при этом правда весьма довольная собой: такой «подвиг» совершить не каждому под силу!

На следующее утро я вернулась в таун и принялась за поиски другого жилья. Мы с Санни уже давно приняли решение переехать туда, где патруль «не доходит», чтобы он мог приезжать хотя бы на выходные.

Я бродила по тауну, выискивая взглядом объявления о сдаче квартир и домов, когда, свернув за угол очередной постройки, наткнулась на американца, парковавшего машину.

– Привет, – обратился он ко мне.

– Привет. Как дела? – дежурно ответила я.

– Хорошо. Я могу чем-то помочь? Ты что-то ищешь? – предложил он вежливо.

– Квартиру ищу. Но чтобы не в центре тауна была, а поодаль.

– А ты откуда?

– Я – русская.

– Не может быть! – воскликнул он, выронив из рук пакет с продуктами.

– Почему не может? – не поняла я.

– У тебя акцента совсем нет. Я подумал, что ты американка. У меня жена – русская, но у нее акцент сильный.

Я залилась краской смущения. Мне-то всегда казалось, что мой английский весьма далек от совершенства и люди просто издеваются, говоря, что он у меня – потрясающий.

– А как твою жену зовут? – сменила я тему языков и акцентов.

– Вероника. Знаешь что? Я дам тебе ее телефон, может она чем-то поможет. Обязательно позвони ей, а то она дома постоянно сидит, и ей скучно. Может, вы общий язык найдете, – затараторил он возбужденно и нацарапал на чеке из магазина номер телефона.

– Ладно. Спасибо, – поблагодарила я и пошла дальше. Звонить я не собиралась.

Нет, ну как он себе это представляет!? Вот просто так с бухты-барахты я позвоню и скажу: «Здрасте. Мне этот номер дал ваш муж. Вы не подскажете, где тут можно квартирку снять? Ах, это не агентство недвижимости!? Ну, простите». Нет уж – увольте!

Но с женой его я все же познакомилась, только случайно.

Однажды мы с Санни и «Ваней» как обычно – в пятницу – пошли по барам. Зайдя в один из них, я заметила сидящих в уголке двоих девушек. Сразу, еще издалека, поняла, что они русские: обе ухожены, нарядно одеты, накрашены… А когда подошла ближе, то еще и узнала в одной из них девушку, которая показывала нам со Светкой, как пользоваться телефоном-автоматом.

– Вот это да! Какие люди! – перекрикивая музыку, устремилась я к ней.

– Катя?! А ты что тут делаешь? – в той, «рабочей», жизни мы часто пересекались на всевозможных вечеринках, так что по имени друг друга запомнили.

– Я здесь с мужем, – кивнула головой в сторону Санни.

– Ты за Санни замуж вышла? Мой муж с ним работал, так что я его помню немного.

– Ага, в прошлом году… Мы уже три месяца здесь, – добавила я.

– Ясно. Знакомься, это Вероника, – она указала на миниатюрную брюнетку рядом с собой.

– Ой, а с тобой я, кажется, заочно знакома! – обратилась я к Веронике. – Похоже, что твой муж мне телефон твой давал.

– Так это ты?! Слушай, без обид, но я на тебя заранее злая, – со смехом заявила она.

– А что так? – опешила я.

– Да муж мой с тобой поговорил и теперь постоянно меня терроризирует: учи английский, учи английский! Вот, говорит, девочка так хорошо без акцента разговаривает – бери у нее уроки. Шутит, конечно, но как-то уж больно серьезно. Может, и правда – позанимаешься со мной?

– Это вряд ли. У меня для этого ни образования, ни специальных навыков нет. Не дай Бог я как-то не так тебя научу, потом переучиваться совсем сложно будет.

– Слушай, ну тогда приходи хоть просто так – в гости, – попросила она таким тоном, что я не смогла отказаться. К тому же Вероника мне с первого взгляда понравилась: энергичная, веселая и открытая девушка.

Так что я охотно согласилась:

– Хорошо. Давай в понедельник?

– Заметано. Я живу как раз там, где ты Джейка встретила.

Так я поняла, что мужа ее зовут Джейк.

В понедельник утром (я как раз собиралась пойти к Веронике, как обещала), спустя две недели после нашей поездки в Сеул, позвонил Санни и сообщил неприятную новость: из консульства пришло письмо, в котором они просят меня разъяснить причину смены имени и фамилии.

– А что же написать? – принялась я ломать голову над наиболее правдоподобным, но «безопасным» объяснением.

– Давай напишем, что в связи с оформлением новой визы, – предложил Санни.

Он подробно рассказал мне, что именно собирается написать в объяснении от моего имени, и я дала свое «добро».

Муж принялся за письмо, а я отправилась к Веронике.

– Привет, я так рада! – воскликнула она, увидев меня на пороге. – Кисуня, брысь отсюда! – шикнула она на полосатую кошку, которая в приступе любопытства отчаянно пыталась протиснуться мимо хозяйки на улицу.

– О, здорово! Я кошек обожаю! – обрадовалась я. – Как ее зовут?

– Киса, – ответила Вероника. – А меня можешь просто Ветой звать. Меня так с детства все называют.

– Хорошо, – согласилась я.

Я прошла в единственную комнату. На полу стоял компьютер, вокруг были разбросаны какие-то вещи…

– У нас тут бардак, не обращай внимания, – извинилась она. – Просто комнатка маленькая и ни один из шкафов не влезает.

Вета приготовила кофе, и мы устроились на полу вокруг маленького столика.

Вскоре выяснилось, что в России она окончила институт по специальности «преподаватель истории». В ней действительно чувствовалась образованность, тактичность и умение найти подход к любому человеку.

– Не поверишь, – продолжала она, – у меня мама с папой английский всю жизнь преподавали. Да и сестра неплохо язык знает. Я же – единственная в семье, кому он никак не дается! И как у тебя получилось так хорошо его выучить!? На курсы специальные ходила?

– Не, на курсы я ровно месяц отходила, больше не смогла. Дома сама занималась. Мне как раз он почему-то очень легко дается, хотя в нашей семье склонности к языкам ни у кого больше не наблюдается, – рассказывала я, прихлебывая кофе.

Как-то сразу и очень легко у нас завязался непринужденный разговор. Мы говорили обо всем подряд, и настолько интересно нам было друг с другом, что ушла я от Веты только спустя двенадцать часов.

Через пару дней базу закрыли для учений, и мы с моей новой подругой решили устроить девичник на двоих. Признаюсь честно, мы даже обрадовались этим учениям, так как очень хотели посидеть без мужчин и «по-русски»: с бутылкой, закуской и долгими разговорами по душам.

К тому же нам давно и со страшной силой хотелось холодца. Блюдо это для одной себя не приготовишь, а наши мужья наотрез отказывались есть «мясное желе». Вот мы и решили сварить холодец тогда, когда их поблизости не было.

– Прикинь, что я в Интернете нашла! – воскликнула Вета, когда я пришла к ней на «девичник».

– Что?

– Концерт Задорнова! Послушаем, когда все готово будет?

Мы закинули в кастрюлю с килограмм различного мяса, залили водой, посолили/поперчили и стали ждать.

Когда вода уже давно закипела, я неожиданно кое-что вспомнила и бросилась на кухню:

– Вета! Старые мы идиотки! Воды на холодец надо наливать ровно столько, чтобы она только мясо слегка покрывала! – крикнула я ей. – А мы сколько налили?!

Мясо к тому времени проварилось уже с полчаса, но мы все-таки слили лишнюю жидкость.

– Надеюсь, этим мы ничего не испортили, – Вета задумчиво почесала затылок. – Желатина-то нет, чтобы добавить для гарантированного загустевания бульона.

– Да ладно, не парься – ему все равно еще часа четыре кипеть, так что должно и без желатина все получиться, – заверила я, и мы оставили мясо в покое.

Тем временем Вета решила не дожидаться закуски и выставила на стол огромную бутылку «Бакарди».

– Прощай здоровье, – вздохнула я, оценив размеры емкости.

– Так тут литр, мы же столько не выпьем!

– Ну, не знаю, – помня о том, что мы – русские, засомневалась я.

К тому времени, когда холодец был готов, мы были уже весьма «навеселе», так что закуска пришлась очень кстати. Долгожданное наше блюдо не просто загустело, а превратилось в плотную массу, состоявшую почти сплошь из мяса.

– Ну вот, и бульона для желе почти не осталось. А ты боялась, что не застынет, – усмехнулась я, с трудом разрезая комок «нерушимой дружбы» свинины и курицы.

– Да ладно, все равно вкусно, – отмахнулась Вета, жадно набрасываясь на закуску.

Мы сидели, слушая Задорнова, покатываясь со смеху и поедая холодец. Мне давно уже не было так хорошо. Несмотря на то, что с американцами было весело ходить по барам и при этом, даже изрядно напившись, они не буянили, в отличие от наших соотечественников, мы скучали по более привычным для нас посиделкам, застольям и долгим разговорам «про жизнь».

– Ты Риту хорошо знаешь? – спросила я в какой-то момент.

Вета аж подавилась от неожиданности:

– Уж лучше бы ты про нее не напоминала. Очень хорошо знаю… Ты это, держись от нее подальше, – предупредила она.

– Что, так все плохо?

– Хуже. Сейчас как начну рассказывать, так часа на три.

– А я и не тороплюсь, – предложила я.

– Ты ребенка ее видела?

Я задумалась: «А ведь странно, но я ни разу не видела ее, гуляющей с ребенком. Обычно в таком возрасте их „выгуливают“ раза два в день» и покачала головой:

– Не-а.

Вета усмехнулась:

– И не удивительно. Мало того, что она с Кирой не гуляет, так еще и не ухаживает совсем. У девчонки даже голова не ровная: она во сне ее совсем не переворачивает. А однажды так вообще учудила: оставила Киру одну и к какому-то мужику ушла. «Ди Каприо» вернулся, а ребенок дома один. Орет, аж посинел! Он с перепугу скорую вызвал, но вроде все обошлось. Так я после этого Ритку пару недель не видела. Говорят, муж ее крепко побил. И правильно сделал. Это ж надо было додуматься – такую кроху оставить дома одну! – возмущалась она.

– Да уж, по ней видно, что кроме нее самой ее никто больше не интересует.

– Ага, вечно жалуется на нехватку денег, на «Ди Каприо»… А он, между прочим, единственный, кто с Кирой гуляет. И любит ее – до безумия. Он ведь раньше дебил дебилом был, а теперь образумился – не кидается с кулаками, на кого ни попадя.

Я рассказала, как однажды он побил Светку.

– Да, я слышала об этой истории. Только он Рите сказал, что Светка тогда его деньги украла.

Я аж захлебнулась от возмущения:

– Вот козел! Не крала она ничего!… Хотя, надо же было ему себя как-то выгородить, – добавила я, раскусив истинные мотивы сочинения подобной истории.

– Но с рождением Киры он сильно изменился, – продолжала «нахваливать» его Вета, опрокидывая в себя очередную рюмку чистейшего «Бакарди». Мы решили не затруднять себе жизнь смешиванием коктейлей, и пили «по-русски»: залпом и ничем не разбавляя. – А Ритка – «гнилая» насквозь: тебе улыбается, а за спиной сплетни распускает. Ей нельзя доверять.

– Да это я сразу поняла – у меня на таких людей нюх. С ней и поговорить-то не о чем: кроме жалоб я от нее так ни разу ничего не услышала.

Под холодец и выпивку просидели мы до утра. Сомнения по поводу наших «питейных» возможностей были напрасны: выпили, не морщась, весь литр, а потом еще и за водку взялись.

На следующий день, естественно, сами удивлялись крепости собственных организмов, которые даже не шибко мучились от похмелья.

Проходили дни, недели, а Санни все не отправлял заготовленное письмо-объяснительную.

– Ты когда отправишь письмо? – спросила как-то я.

– Его еще распечатать надо.

– Ну, так распечатай! В чем проблема?

– Ладно, постараюсь распечатать как-нибудь на неделе, – ответил он.

– Зачем так долго ждать?! Давай сейчас зайдем в библиотеку и напечатаем, – предложила я, тем более что мы находились всего в двух шагах от нее. – Это займет всего несколько минут, а на работу тебе только через два дня.

Неожиданно для меня он вспылил:

– Неужели тебе не понятно, что я очень устаю на работе и на выходных хочу отдохнуть!?… Ладно, пошли, раз тебе так не терпится! – бросил он довольно грубо, словно делая мне одолжение.

Я обиделась, но промолчала, стараясь не накалять обстановку.

В целом в наших отношениях, как мне казалось, было все хорошо. Но стоило завести речь о документах, как он «напрягался», становился злым и раздражительным, и старался избежать лишних хлопот. Я и сама ненавидела бумажную рутину, связанную с визой, но если мы и дальше хотели быть вместе, то ее было просто не избежать.

И так как еще две недели ушло у него на то, чтобы дойти до почтового отделения и отправить распечатанное письмо, хотя находилась почта буквально в пяти минутах ходьбы от его комнаты на базе, то со дня получения запроса из консульства и до момента отправки ответа прошел почти месяц. Я бы и сама давно это сделала, но при отправке требовалось заполнить еще какие-то бланки, разобраться в которых мне было пока не под силу.

Я нервничала, плакала ночью в подушку, но как-то заставить Санни, или хотя бы слегка «надавить», чтобы он занялся документами – не могла. Он был не из тех людей, на которых можно «давить».

– Я этого терпеть не могу, когда мне о чем-то постоянно напоминают, – говорил он обычно. – Я и сам прекрасно все помню. А так – у меня вообще пропадает желание что-либо делать.

И как с этим бороться, я не знала.

Два раза в месяц мы с Санни ездили на выходные в Осан, прихватывая с собой «Ваню», который, кстати, буквально «сидел» на чемоданах, собранных для поездки обратно в Америку. Он начал службу в Корее на полгода раньше Санни, и его контракт уже подходил к концу. В Осане мы обычно ходили по магазинам, коих там было немереное количество, а вечерами играли в бильярд или пили пиво.

Неумолимо приближалось лето, на которое мы с мужем запланировали поездку на остров Чеджу-до, славившийся шикарными отелями, великолепными пляжами, кристально чистым морем и массой всевозможных достопримечательностей.

Новостей из консульства больше не было, и я всерьез начала волноваться.

Я периодически ездила в Сеул, чтобы напомнить там о себе, но результатов это никаких не давало. Им-то что? Им лишние эмигранты не нужны. И сотрудники консульства всеми силами старались притормозить процесс, чтобы гарантированно отсеять тех, чьи мужья не слишком сильно желали привезти свою иностранную супругу в США. Поэтому было очень важно, чтобы именно муж – сам, лично – «наседал» на консула, давая понять, что это именно ОН заинтересован в том, чтобы привезти меня в Америку, а не Я.

Я неоднократно объясняла это Санни, но ответ всегда оставался один: «Я много работаю, и у меня нет на это времени».

Оба последних месяца мы с Вероникой были «не разлей вода». Но однажды настал день и их с Джейком отъезда. Мы тепло распрощались и пообещали друг другу, что еще непременно встретимся где-нибудь в Америке «за холодцом».

Ко мне по-прежнему иногда заходила Рита, чтобы обсудить свои семейные проблемы. Я, как человек вежливый, не решалась послать ее куда подальше, но меня эти встречи лишь опустошали и выматывали: выливая на меня ушаты эмоциональной грязи, она чувствовала себя лучше, а я – так, словно из меня вычерпали все силы.

Сама я тоже время от времени наведывалась к девочкам из разных клубов, чтобы поболтать немного по-русски. На тот момент в тауне их осталось всего человек десять, а моих «старых» знакомых – и того меньше: Лариса недавно уехала обратно в Россию, а Маша (ее молчаливая подруга) осталась в тауне нелегально. Но ненадолго. Об этом хочу рассказать немного подробнее.

В какой-то момент «мамашка» их клуба решила отказаться от Маши и отправить ее в другой город, так как своей молчаливостью больших денег она все равно не приносила. Но уезжать Маша не хотела, ведь здесь у нее был бойфренд. Поэтому она решилась на «побег». И не одна, а вместе с Ирой (той самой, которая встречалась с Марком, «сусликом»-пехотинцем).

От Иры примерно в это же время хозяева тоже решили избавиться. Накануне она побывала в таком глубоком запое, что две недели не могла из него выйти. Разумеется, на работе в это время ее тоже не видели. Да-да, именно поэтому она категорически отказывалась пить, но вид при этом имела, самый что ни на есть пропитой: она просто знала, что может «сорваться».

После «побега» обе подружки жили с парнями в одной двухкомнатной квартире на четверых. Их бойфренды-пехотинцы зарабатывали так мало, что денег с трудом хватало на простую еду. Об отоплении и горячей воде для квартиры речь даже не шла.

К моменту «побега» Маша оказалась беременной. Несмотря на то, что ее бойфренд категорически возражал, ребенка она решила оставить. По этому поводу они постоянно ссорились, и вскоре бойфренд совсем перестал приходить и приносить ей еду. Самостоятельно же выходить на улицу она не могла, так как опасалась встречи с хозяином клуба. От такой «развеселой» жизни на четвертом месяце у нее случился выкидыш. На этом ее путешествие в Корею закончилось, и она вернулась в Россию.

Мне было удивительно и непонятно ее безрассудное упрямство. Нет, ну какой у нее мог родиться ребенок, если она мылась в холодной воде, питалась один раз в день и только лапшой и к тому же выпивала частенько? Лично я – не представляю. Так что выкидыш – это даже хорошо. В особенности – для не родившегося очередного потенциально несчастного ребенка.

Ира оказалась чуть проворнее и удачливее Маши, и они с Марком поженились буквально через пару недель после «побега».

Наташа (подруга Иры, до икоты напугавшая Стэна своим бурным темпераментом на нашей вечеринке) тоже вскоре вышла замуж. Она, наконец, сделала выбор между корейцем и американцем в пользу последнего, и теперь наслаждалась беззаботной жизнью официальной жены.

Признаться, меня удивила скорость, с которой девчонки повыскакивали замуж. Но, с другой стороны, я была за них рада. Им, можно сказать, повезло – они смогли выбраться из дерьма, в которое их окунула жизнь и создать новые семьи.

Вскоре в таун прибыло «пополнение». В количестве аж шести русских девушек. Мы все тут же перезнакомились и очень быстро сдружились.

Иногда девчонки обращались ко мне с просьбами купить что-нибудь на базе: туалетную воду, шампунь, косметику или кое-что из одежды. Еще не у всех из них были бойфренды, так что с подобными просьбами они могли обратиться пока только ко мне. Я никогда не отказывала, так как сама когда-то была в такой же ситуации, что и они, и была рада хоть чем-то помочь.

Все они находились в Корее по гостевым визам, а потому и работать нигде не имели права. При этом с каждым днем эмигрэшка устраивала проверки все чаще, и все чаще у девчонок появлялся незапланированный выходной.

– А вас все на работу не пускают? – беззлобно поддела я их в очередной раз, зайдя как-то вечером в гости.

– Да ужас! – в ответ девчонки дружно закивали головами.

– Пойдем, кофе попьем, – позвала меня Оля – миловидная шатенка с коротко-стрижеными волосами и хорошей фигурой. Мы вдвоем перешли на кухню. – И чего они так прицепились к нам со своими проверками?! Чем мы им так мешаем?! – продолжала возмущаться она, наливая в «турку» воду для кофе. – … Мало того, что у самих работы нет, так к нам еще и новенькую привезли, представляешь?!

– А где она? – удивилась я, так как новых лиц в квартире как-то не заметила.

– В магазин за соджу побежала. С утра до вечера бухает, – пожаловалась она. – Мало того, что пьет, так она еще и бывшая наркоманка, отмотавшая срок на зоне! – сообщила мне Оля и, понизив голос до шепота, добавила. – У нее ломки всю прошлую ночь были. Я так испугалась!

Я присвистнула:

– Вот это да! Вот это биография! А как, интересно, ее с судимостью в Корею-то впустили?

– Говорит, друзья помогли. Хотя, может и врет, что сидела. Но про героин – правда. Уж как ее ломало… – ни с чем не спутаешь: стонала всю ночь, по кровати каталась! Кать, я такого еще никогда не видела!… Я теперь за наши деньги переживаю. Мало ли, что там ей в голову стукнет – возьмет и стырит. А нам потом чего делать?

– Ну, спрячьте получше, – посоветовала я. А что еще можно сделать? – Можешь, конечно, и у меня оставить, но лучше в банк положи – и мне и тебе так спокойнее будет.

– У нас уже был такой случай. Все, что за полтора месяца заработали, – пропало. Мы, конечно, воровку нашли… и даже поколотили ее немного, но толку-то – ноль. Денег уже не вернешь – все профукала.

На радость девчонкам новенькую довольно быстро отвезли обратно в Сеул: уж слишком много пила. Но их радость была недолгой – появилась другая проблема.

Однажды вечером, когда я была у Санни на базе, у меня зазвонил телефон.

– Да.

– Кать, это Оля, – прошептала она «не своим» голосом.

Я сразу поняла, что что-то случилось, и потребовала:

– Говори.

– К нам неожиданно эмигрэшка нагрянула. Всех девок забрали, одна я осталась.

– То есть как – всех? – я не поняла: она имеет в виду весь таун или только ее клуб, и спросила об этом.

– Вообще ВСЕХ! О проверке даже хозяева клубов не знали, хотя их обычно предупреждают. Они сразу в несколько клубов зашли, где русские были. Мне повезло – я в это время переодевалась. «Мамашка» успела ко мне заскочить и затолкала под танцплощадку, – рассказывала она все так же – шепотом. – Оказывается, там что-то вроде тайника есть: лестница и все такое. Вот тут и сижу, скрючившись в три погибели.

– И долго ты там сидишь?! – ужаснулась я.

– Часа два уже. Мне уж и попить приносили и покурить. Ноги затекли, сил нет, но придется до закрытия клуба тут просидеть.

– О Господи! Так ведь это еще больше часа!

– И я о том же, но в эмигрэшку уж больно не хочется! Я вот чего звоню… Можно я у тебя поживу? С недельку. А-то «маманька» сказала, что мне в том же доме оставаться нельзя – «шмонать» будут.

– Конечно, – с легкостью согласилась я. Санни в тауне вообще больше не ночевал, а мне с Олей все как-никак веселее будет.

– Так ты дома? – уточнила она.

– Нет, но на такси через пятнадцать минут буду.

– Хорошо. Тогда, как только мы закроемся, меня к тебе привезут. И – спасибо, – искренне поблагодарила она и повесила трубку.

Телефон тут же зазвонил снова. На этот раз – Рита. Она с ужасом начала рассказывать мне о том, что случилось, но я ее перебила, сказав, что все уже знаю, и рассказала про Олю.

Санни, узнав от меня все детали, тоже не остался в стороне и предложил свою помощь, если вдруг нам с «беглянкой» будет что-нибудь нужно. Мы распрощались, и я помчалась домой.

Через пятнадцать минут я была уже дома, а еще через час – впускала в квартиру перепуганную, озирающуюся по сторонам подругу.

Когда она немного пришла в себя и успокоилась, я захотела услышать подробности:

– Ну, удалось что-нибудь еще разузнать? Как вообще оно так получилось!?

– Да я и сама ничего толком не знаю. Мы как обычно пришли на работу, все тихо было, эмигрэшку не ждали. Я как раз переодеваться ушла, когда они завалились, поэтому сама ничего не видела, но «мамка» мне потом рассказала, что, похоже, им кто-то стуканул, потому что эмигрэшка не местная была, а из Ченджу, – при этом названии меня перекосило: именно там я провела две недели перед депортацией. – Они явно знали, в каких именно клубах русские были, и сколько. Про меня, кстати, тоже спрашивали… Блин, лишь бы девки не раскололись, что я здесь осталась, – добавила она тоскливо.

– Да, похоже, они и впрямь слишком много знали.

– Конечно, говорю тебе – кто-то сдал! У них даже список с именами был. Обычно они тупо ходят по клубам, проверяя один за другим, а тут – на тебе, именно туда пошли, где русские были!

– И чем мы им так мешаем? – не понимала я. – Уже всех русских выгнали, одни филиппинки остались, даже поговорить теперь не с кем будет!

– И не говори… Но меня теперь точно искать будут, так что о работе можно забыть, – с грустью добавила Оля.

Поговорив еще какое-то время, мы разошлись спать по комнатам. Вещей с собой у нее не было, так что пришлось выделять кое-что из своих.

На следующий день выяснилось, кто сдал девчонок. Это был местный военный патруль. Америкосы.

Когда задержанных «нелегалок» привезли в эмиграционный офис, то они уже там сидели – показания давали. Так что пытаться отвертеться, рассказывая, что ты просто так в бар зашла – коктейльчика выпить, было бесполезно.

Обычно американцы не вмешивались в дела «гражданских», но то ли случилось невероятное и они сами решили «помочь» эмигрэшке, то ли просто банально мстили…

За что? Да мало ли дураков на свете бывает?! Может кто-то из патруля за кем-то из девок ухаживать начал, а она «не дала» или просто обидела чем-то…, и он взял, и решил отомстить. Кто знает? Но если действительно сдал их патруль, то это легко объясняет, откуда полицейские знали в каком клубе и сколько девчонок, и даже их имена.

– И что мне теперь делать, ума не приложу, – грустила Оля.

– А что Крис говорит? – спросила я ее о бойфренде.

– Вроде хочет, чтоб мы поженились в Сеуле и тогда я легально смогу тут остаться. Но это когда еще будет, – с сомнением проговорила она.

– Так, через три недели мы с Санни в отпуск уезжаем, так что какое-то время вы сможете здесь пожить. Это сэкономит вам деньги, так как на всякие бумажки и саму женитьбу в будущем вам их много понадобится. Ну а потом и свою квартиру найдете… Но это уже – как сами решите, – добавила я, вспомнив о том, что ее Крис зарабатывал не слишком-то много.

– Ой, спасибо тебе большущее! И что бы мы без тебя делали!? – горячо поблагодарила она.

Вскоре мне позвонила Рита и стала напрашиваться в гости для разговора. Я удивилась ее несколько официальному и оттого – загадочному – тону и ответила, что не занята.

– У меня к тебе предложение есть, – начала она интригующе прямо с порога.

– Предлагай, – разрешила я.

– Мы с Кимом бар решили открыть, и нам нужна будет помощница, то есть – ты! – торжественно произнесла она.

От неожиданности я как-то даже не сразу сообразила, что некто упомянутый выше Ким и есть ее муж – «Ди Каприо». На самом деле его полное имя было Ким Габбэй, но все предпочитали звать его лишь по фамилии: мистер Ким.

Далее Рита объяснила, что решили они это уже давно, но вот деньги только сейчас появились. Также она рассказала, что бар будет на месте бывшего караоке-бара.

– И когда вы планируете его открыть, – уточнила я.

– Через месяц, когда все будет отремонтировано и готово к работе, – ответила она с горделивой улыбкой.

– Хм… Мы с Санни в отпуск на Чеджу-до едем, нас две недели не будет. Ну а после этого я вроде свободна буду, – размышляла я вслух.

Я, как только приехала с Санни в Корею, сразу занялась поиском работы, но меня нигде не брали, так как моя виза была «нерабочая». Обойдя кучу кафешек и баров, я сдалась. Устроиться на работу можно было только нелегально, но второй раз быть депортированной мне не хотелось.

– Но официально я все равно работать не смогу, – вспомнив об этом «пунктике», высказала я сомнение.

– Ничего страшного! – заверила Рита. – Во-первых, у моего в эмигрэшке знакомые. Во-вторых, я – официальная хозяйка бара и могу всем говорить, что ты у меня не работаешь, а просто помогаешь как подруга.

– Пожалуй, это может «прокатить», но все-таки… – я все еще колебалась.

– Да даже если и придут с проверкой, всегда можно сказать, что ты зашла просто в гости. Тебе же не надо будет надевать мини-юбки и прозрачные топы, как филиппинкам в клубах. Обычная одежда: джинсы, футболка. Тебя и так за американку постоянно принимают, чего тебе волноваться!? – горячо убеждала меня она.

– Ну, хорошо. Я не против, – наконец-то решилась я. – Но на выходных работать не смогу, а то я и так мужа совсем не вижу.

– Плохо дело…, – задумалась Рита. – Ты собственно и нужна нам была на выходные… ну и на пятницу.

– Тогда не получится. Извини.

– Не-е, так не пойдет! Ты нам все равно нужна будешь. Давай мы на выходные кого-нибудь другого подыщем, а ты у нас все остальные дни будешь работать, – пошла она на уступки.

– Тогда годится, – легко согласилась я.

Рита рассказала, что платить мне они готовы четыреста долларов в месяц, плюс чаевые (деньги, чего уж там говорить, небольшие, но других мне никто и не предлагал). Работать я должна буду пять дней в неделю по пять часов (хотя в пятницу, возможно, чуть дольше). Такой график меня вполне устраивал, так как заняться все равно было нечем.

Несмотря на то, что я практически уже согласилась, я решила рассказать о предложении мужу и уточнить, не будет ли он возражать.

– Здорово! Соглашайся, конечно! – обрадовался он. – И тебе будет, чем заняться, и мне так спокойнее: я же понимаю, как тебе дома скучно… Как раз еще и в отпуск съездим, сможешь отдохнуть хорошенько перед началом работы.

Что скучно, это он точно подметил: я от скуки даже бегать по утрам начала, хотя я, между прочим, терпеть не могу этого делать!

Не могу сказать, что меня так уж сильно вдохновляла перспектива работать на таких людей, как «Ди Каприо» и Рита, но и дома я уже потихоньку начинала сходить с ума от постоянного безделья и одиночества. Поэтому их предложение я приняла.

Кстати, арестованных в тот раз девчонок все-таки выслали из страны. Но не сразу.

Точнее, двоих из них, работодатель которых не скрывался, выслали почти сразу, а остальных – не выпускали. Бедолаг хотели продержать взаперти до тех пор, пока не отыщут хозяина клуба (за привлечение к работе девчонок ему грозил крупный штраф или даже тюрьма, вот он и «пропал»), но беглец все не являлся с повинной. Так и не дождавшись поимки нанимателя, их все-таки выслали. Спустя три недели.