"Антон Блажко. Единственный чеченец и другие рассказы " - читать интересную книгу автора

шерсть, без зеркал, на ощупь. Кирпичные затылки выделялись на фоне белых
спин; Баранов хотел побрить голову, но раздумал - скоро домой,
парикмахерская машинка оставит нужную длину ворса. Ужинали молча при тусклых
лампочках под крышей шатра, самое лучшее вечернее время сегодня пропадало.
"Пускать сок", даже по малой, явно не собирались; кивнув сержантам "ведите
людей, на горшок и спать", отправились к себе. Землянка им досталась
славная, как раз на двоих и малая для сборищ, почему блевания и прочих
безобразий в ней почти не случалось. Когда-то здесь жили четверо офицеров,
но казарменность быстро утомляет, и постепенно руками солдат все настроили
себе апартаментов, устраиваясь сколь-то человечески.

-------------------------

...Ревущие бэтэры ухали в выбоины размытой, искореженной траками
дороги, почти касаясь скошенными мордами полотна. Тряска на жесткой, мокрой
с ночи броне круто выглядит лишь со стороны. Внутри теплее, но тесно и
быстро глохнешь, подставляют лица пыли, ветру, снегу и дождю больше из дела:
при подрыве вспорхнешь птицей и можешь уцелеть, в корпусе же - верная
крышка. Те же БМП потому и зовут "братской могилой пехоты". Только
водилы-смертники, труженики войны и службы, глядели из люков, предпочитая
летящую в очи грязь синякам от окуляров. Черный дым рвался на подъемах из
выхлопов.
Горы росли, надвигались все ближе, постепенно смыкаясь; отвернув вбок с
трассы, промотали еще километров семь. Развернувшись в боевой порядок, по
одиночке, с большими интервалами всползли по заросшей грунтовке на
травянистую седловину. За перегибом начинался лес, покрывавший все вершины с
севера. "Щиты" спешились, погудели над картой и двинулись вперед группами по
пять человек, супербрутальные в камуфляжах "день-ночь" при всяческих
бамбасах. Автоматы 7,62 с подствольниками, змеящиеся пулеметные ленты,
гроздья "мух", заряженные фаустпатроны, мини-рации на фоне заплечных ящиков
с антеннами у армейцев. Тяжелые каски складывались лепестком из обтянутых
тканью пластин, шнурованных под размер черепа. В них быстро уставала голова
и ныла зверски шея, но от железок они хозяев берегли. Черные велосипедные
перчатки напоминали митенки полусветских дам, оружие все держали на плечах
или за рукоятки стволом вверх, посверкивая дымчатыми очками.
Грязные и оборванные рядом с ними войска заняли господствующие точки,
разбившись по направлениям, и залегли вдоль перегиба у машин. Вскоре начали
помаленьку курить, сползаться кучками в тень брони, проситься по делу.
Командовал операцией какой-то полкан, насколько поняли, тоже сменный из
Ростова. В чехарде кадров мало кто уже разбирал, где временные, замещающие,
исполняющие обязанности, а солдатская и вовсе масса представлялась безликой,
то возраставшей, то падавшей числом до критической отметки и ниже. Полкан с
охраной и связью остался внизу, на огибающей хребет грунтовке. С башни
машины Федорин видел, как под деревом поставили столик, стулья и, похоже,
начали перекус. Батальонам выдали сухпай, но давиться им пока было рано.
Перед отъездом столовская клейстерная размазня не лезла в брюхо, а теперь он
глотнул слюну и прыгнул наземь от искушений.
"Замок" первого взвода дембель Сомов, известный отменным зрением,
всматривался куда-то в сторону массива, громоздившегося выступом справа от
них.