"Иван Бларамберг. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

17 сентября, в день святой Софьи, ангела-хранителя генеральши Софьи Т.,
ее супруг дал костюмированный бал, на который были приглашены сливки
астраханского общества. Разряженные красивые армянки выглядели великолепно,
а юная Катерина Т., одетая в костюм Норы, была обворожительна. Бал был очень
оживленным. Армянские и русские танцы сменялись французскими кадрилями, и во
время ужина было произнесено много тостов за здоровье королевы бала Софьи Т.
и других присутствовавших дам.
Во время наших поездок мы побывали однажды на большом рыбном промысле,
называемом здесь ватагой, на берегу Волги, где под большими навесами солят и
опускают в ямы с рассолом белугу, осетра и другую рыбу. Тысячи рыбин
громоздились в просторных помещениях; множество рабочих занималось их
обработкой, а также приготовлением икры, которая хранится свежей или слегка
подсоленной в бесчисленных бочонках различной величины или в мешках. Мы
встретили здесь немецкого коммерсанта, занимавшегося отправкой сотен
бочонков с икрой почтовыми лошадьми через Варшаву в Берлин. Он рассказал
мне, что совершает это путешествие каждый год поздней осенью, добираясь за
50 дней от Астрахани до Берлина (тогда в России еще не было железной
дороги). Количество рыбы всех видов и размеров, заготовляемой ватагами на
нижней Волге, фантастично. Стаи чаек с пронзительными криками кружатся над
местом разделки рыбы, питаясь отбросами. Зимой отсюда, из Астрахани,
непрерывно идут караваны из сотен и более саней, чтобы доставить мороженую
или соленую рыбу в центральные районы страны. Дорога в это время года
становится ужасной, изрытой глубокими бороздами от санных полозьев. Позднее
я имел случай почувствовать неудобство зимнего путешествия по этому
бездорожью!
В свободные часы я брал уроки татарского языка у одного старого муллы,
определял высоту солнца с помощью секстанта, чтобы сличить с показаниями
моего хронометра, много читал о людях и местах, где мы должны были позже
побывать. Начальника экспедиции все не было, и прекрасные октябрьские дни
летели для нас незаметно.
Судно было оснащено; для экспедиции наняты матросы, 20 астраханских и
столько же уральских казаков, отличные стрелки и гребцы; прибыла даже
артиллерия (4 пушки) из крепости Георгиевск на Кавказе. Только Карелин все
не давал о себе знать. Однако я получил от него краткое письмо с извещением,
что тяжелая болезнь удерживает его в Оренбурге. Между тем наступил суровый
ноябрь с морозами и снегом. Поскольку мы не рискнули отправиться в
путешествие поздней осенью и при штормящем в это время года Каспийском море,
мы покинули свои отдельные квартиры и поселились вместе в доме И., ведя
беззаботную жизнь в кругу этой доброй семьи.
Наконец 10 ноября, когда Волга уже покрылась льдом, прибыл Карелин. Он
привез с собой из Оренбурга топографа, офицера М., и его кузена, набивщика
чучел. Карелин хотел во что бы то ни стало сразу же отправиться в море;
вскоре, однако, он должен был согласиться, что это рискованно. С нашего
судна были сняты все снасти, и оно было укрыто от ледохода в надежной бухте,
казаки и матросы отпущены до весны, а Карелин устроился на моей прежней
квартире.
Коллежский асессор Карелин был большим кутилой, имел веселый нрав. Он
любил хорошо поесть, выпить отличного вина и бывать в веселом обществе. Он и
нас втянул в свои развлечения, однако нам скоро надоела эта праздная жизнь.
Я предложил Карелину откомандировать меня в Тифлис, чтобы там в архивах