"Дженнифер Блейк. Испанская серенада " - читать интересную книгу автора

бандитом, отщепенцем, сделавшим охоту на людей своим ремеслом. Он был Львом,
Эль-Леоном, главарем преступников и убийц, более сильным и жестоким, чем те,
кем он руководил. Как она может доверять ему? Но как она может не верить?
- Вы должны мне помочь, Рефухио де Карранса, - вскричала она, подходя
вплотную и хватаясь за его плащ. - Я говорю все не так, как следовало бы, но
я не знаю, как с вами разговаривать. Я не сомневаюсь, что, если вы
согласитесь сделать то, о чем я вас прошу, это будет пощечиной дону
Эстебану. Его гордость будет страшно уязвлена тем, что его падчерицу
умыкнули у него из-под носа. А если это произойдет на дороге, когда меня
повезут в монастырь, у него не будет возможности ни скрыть происшедшее, ни
отрицать этого.
Он долго молчал. Наконец спросил:
- Дон Эстебан лично будет сопровождать вас?
- Думаю, да. Он хочет быть твердо уверен, что я надежно заперта.
- Вы, конечно, сознаете, - мягко сказал он, сжимая ее стиснутые кулачки
в своих ладонях, - что то, о чем вы просите, погубит вас? Ни один человек во
всей Испании не поверит, что вы сохранили свое целомудрие во время этого
похищения, и при этом не будет иметь значения, сколь мало времени вы провели
в моем обществе. Слишком хорошо известна вражда между вашим отчимом и моей
семьей.
Она вздернула подбородок, бесстрашно встретив темный блеск его глаз.
- Если вас это беспокоит, то мне это безразлично. Я уже
скомпрометирована так, что лишние разговоры не в состоянии мне
повредить... - Она быстро рассказала ему о происках своего отчима.
Рефухио не слишком внимательно слушал молодую женщину. Часть из того, о
чем она рассказывала, ему было известно, а он достаточно хорошо знал дона
Эстебана, чтобы догадаться, в чем было дело. Его гораздо больше интересовал
ее чистый голос, прозрачность ее кожи в лунном свете и огонь, пылающий в
черных, как ночь, глазах. Он держал ее тонкие руки в своих, и память о ее
теле, прижатом к нему, затуманивала его мысли, порождая все усиливающееся
желание узнать о ней больше. Рядом с этим чувством неизбежно возникало
неприятное чувство жалости и раскаяния.
- Допустим, все будет так, как вы хотите, - предположил он. - Но
поверит ли вам ваша тетка и согласится ли принять вас в свой дом?
- Надеюсь, что поверит, и молю об этом Бога.
- Даже если она согласится предоставить вам убежище, сможет ли она в
дальнейшем защитить вас от дона Эстебана?
- Мне остается только надеяться на это. У меня никого нет, кроме нее.
- А как насчет церкви? Может, монастырь?
Его тон, то, что он принял такое участие в ее судьбе, придали Пил ар
силы.
- Никогда. Я не создана для того, чтобы стать монахиней, и не желаю
принять предложение дона Эстебана.
- Неужели вы удовольствуетесь участью старой девы, бесприданницы,
женщины, которую мужчины, желающие жениться на девушках с незапятнанной
репутацией, будут презирать?
- Если они столь глупы, что хотят взять меня в жены только из-за
богатого приданого или готовы осудить на основании пустых сплетен, то
невелика потеря.
- В вас говорит гордость, но она не согреет вас в зимние холода.