"Элизабет Беверли. Как заарканить миллионера " - читать интересную книгу автора

Лукаса вдруг охватило безумное желание показать ему язык и крикнуть:
"Ну что, взял? Не получишь, не получишь!"
С чего бы это? Какое ему дело до Эди Малхолланд?
Обернувшись к ней, он - совершенно неожиданно для себя - задал вопрос:
- Кстати, Эди, откуда ты столько знаешь о римлянах?

Когда Лукас Конвей свалился под стол, Эди Малхолланд встревоженно
перегнулась через стойку, чтобы взглянуть, не ушибся ли он. Лукас был цел:
пострадало лишь его самолюбие.
Что на него нашло? - удивлялась Эди. Он редко заказывал больше одной
порции и никогда не напивался. А сегодня каждый раз, стоило ей подойти к
другому столику, как Лукас требовал новую порцию выпивки, а заодно задавал
вопросы типа: "Я, кажется, позабыл, что такое акведук..." или: "Расскажи
поподробнее про эту... как ее... Паппиеву дорогу?"
Нет, пожалуй, это случалось не каждый раз, - вспоминала Эди,
озабоченно наблюдая, как Лукас поднимается на ноги, отряхивает пострадавшее
самолюбие и взгромождается на табурет. Только когда ее подзывал мистер
Дейвенпорт.
Однако мистер Дейвенпорт уже полчаса как ушел - но Лукаса это не
остановило. Даже напротив: именно в последние полчаса их с Эди беседа
приобрела чересчур личный характер.
На личные вопросы Эди, разумеется, не отвечала и поскорее сворачивала
на римлян. Ибо ничто так не охлаждает любовное пламя - пусть даже это
сомнительный жар, подогретый алкоголем, - как древняя история, покрытая
пылью веков.
Мужчины стараются не вспоминать о прошлом, а вот Эди никогда о нем не
забывает. И не только потому, что изучает историю в колледже.
- С вами все в порядке, мистер Конвей? - заботливо поинтересовалась
она, с некоторой тревогой следя за тем, как он садится на табурет и очень
осторожно ставит локти на стойку.
Разумеется, с ним не все в порядке. Он пьян как сапожник. Но сказать
об этом Эди прямо не может. Линди ее уволит, если узнает, что она, простая
буфетчица, посмела сделать клиенту замечание.
- Все хорошо, Эди, - откликнулся он. - И, пожалуйста, зови меня
Лукасом.
"Ага, как же!" - подумала она.
Одно дело - думать о нем как о Лукасе, и совсем другое - называть его
по имени вслух! Сначала она назовет по имени. Потом скажет, что он пьян.
Потом стащит дневную выручку. А под конец вскочит на стойку и спляшет "Ла
Вида Лока", одновременно декламируя последнее письмо Вертера. Погибать -
так с музыкой!
По-настоящему следовало бы доложить Линди, что Лукас напился. Линди
пьяных не терпела и приказывала обо всех подобных случаях сообщать. Но Эди
кое-что останавливало. Во-первых, Лукаса, в отличие от многих здешних
завсегдатаев - как пьяных, так и трезвых, - можно было не опасаться.
Во-вторых, такое с ним приключилось в первый раз. У всякого бывают дурные
дни, когда хочется отключиться и обо всем забыть. У всякого - только не у
Эди. Она-то себе такого не позволяет. Просто не может позволить.
Вот почему она не побежала с докладом к Линди. А вместо этого
предложила: