"Александр Бирюков, Глеб Сердитый. Человек-саламандра " - читать интересную книгу автора

Но опасность пропасти с уступчатыми стенами не вызывала сомнений. И он
не был спокоен. Опасность исходила отовсюду. Опасной была пропасть.
Опасными были острые камни. Опасной была близость тюрьмы и опасных людей,
которые не должны его выпускать. Не позднее, чем на рассвете, они
обнаружат, что он бежал, и начнут искать его и ловить. Поднимется погоня.
Они будут последовательны, терпеливы и глухи к мольбам. Они будут
безжалостны. Они будут искать его всегда. До тех пор пока не найдут. Пока
не прикончат или не водворят в новую тюрьму еще надежнее, еще страшнее.
Наверное, это будет темница в подвале, без окон. И он больше не увидит
неба.
Да нет, глупости всё это. Он никогда больше не вернется в тюрьму.
Да и те, кто его станет искать, не захотят водворять его в какие бы то
ни было надежные стены, в какие бы то ни было глубокие подвалы. Они
предпочтут прикончить его. И они сделают это, если только он даст им такую
возможность. А он может позволить им прикончить себя только тогда, когда
его задача будет выполнена. Когда он закончит дело, ради которого покинул
башню, тогда можно будет и умереть. Но не раньше. И уж тем более не теперь.
Но люди, которые захотят его убить, слишком близко. Значит, нельзя
медлить. Нужно убираться, как можно дальше отсюда.
Он и не медлил.
Едва он зафиксировался на уступе, как начал потихоньку переступать,
чтобы двигаться вдоль стены и вниз ко дну оврага.
Это был не самый лучший путь - всё вниз и вниз, но это был
единственный путь. Другого не было.
Как муха по стене, он перемещался ниже и левее. Он приближался ко дну
ущелья и к морю. Медленно - вниз и еще медленнее к воде.
Это было недопустимо скромно.
Однако другого варианта добраться до цели сейчас у него не было.
Кого-то такая скудость выбора могла привести в полное отчаяние. Но он был
терпелив и сосредоточен. И постепенно начал двигаться быстрее.
Раз или два его босая нога соскользнула. Раз или два его ранил острый
камень, вонзившийся в тело. Но он двигался всё быстрее и быстрее. А
оказавшись достаточно низко, чтобы не бояться разбиться, он сам, удивляясь
себе, оттолкнулся и скользнул вниз, гася скорость крыльями, и дальше то ли
побежал, то ли полетел, перескакивая с одной глыбы на другую огромными
прыжками, каким-то чудом не промахиваясь мимо крупных камней.
Его хвост удлинился вдвое и служил рулем, пальцы на ногах сделались
растопыренными и цепкими.
Он несся, как демон, счастливее, чем когда-либо в жизни.
Он полагал, что счастливее в этот миг, чем кто-либо из его племени,
когда-либо в жизни, сколь бы высоко ни воспарял.
Кое в чем, и в основном, он был прав.
Но овраг сужался и уже не позволял полностью раскрывать крылья.
Пришлось перейти на ходьбу.
И он старался идти как мог быстрее.
Он долго не испытывал нагрузок, долго голодал, долго предавался унынию
и расходовал силы на вспышки ярости, пока терпение и сосредоточенность не
вернулись к нему.
И теперь он терял силы катастрофически быстро.
Но его решимость могла заменить ему на некоторое время даже скудный