"Вилли Биркемайер. Оазис человечности 7280/1 (Воспоминания немецкого военнопленного) " - читать интересную книгу автора

с землей. Мы стараемся его утешить, а Макс просто приглашает его - если
никого на месте не найдешь, езжай ко мне!
...Дело к полночи, а нам не до сна. Подошел Зоукоп; сказал, что завтра
утром никому на работу не идти, русские наконец-то начинают "мероприятие".
Мы с Максом возвращаемся к себе в комнату. Он как лег, так сразу и заснул, а
я никак не могу уснуть. Как хорошо, что Макс отговорил меня поступать в
политшколу в Москве. Ведь мы теперь прямо отсюда поедем домой. Домой!
Наверное, я все же заснул, проснулся от шума. Что там такое? Это
фомкоговоритель объявляет: утренней смене на работу не идти, в семь часов
утра - общее построение на плацу! А сейчас часа четыре. "Можно еще крепко
поспать, - рассуждает Макс, - ночная смена раньше восьми с шахты не
приходит". И я засыпаю.
Просыпаюсь от запаха - уже утро, кто-то из соседей уже принес с кухни
суп. Умываться сегодня не пойду - я же не был вчера на шахте, да и воды в
умывальнике вечно не хватает, пусть уж достается ночной смене. Идем с Максом
на кухню, приносим завтрак. За столом дискуссия - что там еще скажут на
построении?
Часов в восемь ночная смена вернулась в лагерь, и Макс Зоукоп открыл
собрание радостным известием: сегодня начинается подготовка к освобождению.
Тут же слово берет политрук. Хвалит нас за хорошую работу на шахте, за
дисциплину в лагере и вообще. Объясняет, что везти нас через Польшу и всех
разом опасно, там на железной дороге бывают нападения вооруженных банд,
поэтому ответственные товарищи решили отправлять нас группами по 100-150
человек на судах из портов Черного или Азовского моря. Первая группа
отправится уже завтра или послезавтра.
Слушают его спокойно, но, когда вперед выходит наш "комендант" с первым
списком в руках, беспокойный гул нарастает. Сначала он объявляет, что
следующие списки будут вывешиваться на доске объявлений у конторы, и
начинает читать фамилии. Вот и моя - Биркемайер! - ведь буква "Б" в самом
начале алфавита... Я готов кричать от радости, но горло перехватило, колени
трясутся. А где же Макс Шик, мой верный друг, мой второй отец, которому я
стольким обязан? А он стоит в компании ждущих своего жребия и что-то
спокойно обсуждает. Бросаюсь к нему, обнимаю его, шепчу: "Тебя сейчас
тоже..." - и тут же слышу его громкий спокойный голос: "Да, здесь!"
Значит, едем вместе, больше мне ничего не надо.
Список читали довольно долго. Кто-то говорит, что фамилий больше чем
150, наверное, не меньше двухсот. Утех, кого не вызвали, кому ждать
следующей отправки, вытягиваются лица, а у тех, кто поедет с нами, - сияют.
Мы просто не в силах совладать с нашим счастьем; человек двадцать из нас
только что пришли с ночной смены - так они еще даже не мылись, только теперь
собираются в умывальную.
Сразу видно, что наша группа составлена не случайным образом. Все, кто
работал на кухне, все "артисты", специалисты из мастерских. И еще в нашей
группе - это сразу бросается в глаза - вспомогательная охрана, пленные,
которые были в помощниках при русских солдатах. Это что, "все, кто хорошо
работал"? Спрашиваю об этом Макса, никакого объяснения мы не находим, ну и
черт с ним! Главное - мы поедем домой!
Еще раз вызвали каждого по фамилии, велели в таком же порядке идти в
кладовую, получать обмундирование. Выдают все новое, даже нижнее белье.
Интересно, откуда у русских столько немецкого обмундирования? Наверное,