"Алексей Биргер. По ту сторону волков" - читать интересную книгу автора

Алексей Биргер


По ту сторону волков

Сон привиделся Высику накануне очередной посиделки с Калымом (Федором
Григорьевичем Сметниковым по паспорту, но как прилипла к нему со школы
дурацкая кличка, так и тянулась через всю жизнь, уже и до капитана этот
смышленый богатырь дослужился, а его продолжали называть Калымом), колючий
такой сон: что стоял он, Высик, посреди пустого места, под свинцовым небом,
а тучи - мятые, скомканные, цвета непростиранного белья - тяжело нависали
над ним. И стоял-то он словно бы на тумане, коричневом и колышащемся, а не
на земле - тверди его ноги под собою не чувствовали. Туман стал оседать,
сгущаться коричневой моросью, и он поплыл вниз вместе с проседающим туманом.
И вот образовалась некая местность - голая, скучная, кое-где дымок сизоватый
тянулся струйками, и будто в нем прятались хлипкие жилые конурки, но Высик
знал, что нельзя доверять этому дыму и запаху жилья, доносящемуся до него,
что там, под выморочными обозначениями жилого тепла, вершится страшное,
повсюду - копошения мелкого чадного ужаса, сливающиеся в один всеобъемлющий,
приплюснутый к земле ужас. "Это еще долюдское" - сказал себе Высик во сне.
Две параллельные рытвины, тянувшиеся из-за горизонта, стали как бы все
больше натягиваться, обретать приятные ровность и четкость, и вот уже они
превратились в железнодорожную колею, и паровозик запыхтел, и выцветшие
шинели потянулись из теплушек на дощатый перрон полустанка. Грозно
засверкала сталь стволов, с другой стороны потянулась тонкая вереница
людей - и в воздухе будто обозначились прозрачные очертания домов. Эта сила
завоевателей накапливалась, напуганное пространство присмирело и съежилось,
уступая им себя, и все вокруг становилось все более людским, хотя и не более
солнечным. "Мне повезло, я стал свидетелем рождения местности" - подумал во
сне Высик, но радости эта мысль почему-то не принесла...
Своим снам Высик доверял и, по собственному опыту, придавал большое
значение, а потому горький осадок этого сна, не поддававшийся анализу мысли,
с утра тревожил его и не давал расслабиться даже в привычно откровенной
беседе с Калымом.
С возрастом отставной полковник милиции Высик стал и впрямь
пооткровенней - не сказать "поболтливей", потому как болтливым он был
всегда, вот только раньше его болтовня больше сводилась к активному
переливанию из пустого в порожнее и больше прятала, чем сообщала. Это был
проверенный способ запутывать свидетелей и подозреваемых, ведь всегда
наступал момент, когда от его говорливости у собеседника голова наконец шла
кругом, и он пробалтывался о чем-то важном. По привычке Высик переносил этот
способ общения и на весь мир, но теперь - с Калымом, во всяком случае - он
говорил о таких делах и делился такими мыслями, о которых раньше умолчал бы.
Может, оказавшись на пенсии, он стал оттаивать, и в нем угасало постоянное
стремление брать мир на пушку, а может, он видел в смекалистом парне своего
преемника и желал передать ему весь свой опыт и остеречь от своих
собственных ошибок.
И сейчас, когда Калым упомянул о всяких сверхъестественных явлениях и о
том, что, возможно, есть доля правды во всех этих вурдалаках, полтергейстах
и летающих тарелочках. Высик, конечно, не удержался, чтобы не съязвить