"Алексей Биргер. Нож великого летчика ("Седой и 'Три ботфорта'" #1)" - читать интересную книгу автора

Мы взяли того субчика,
Изъяли чемодан,
Изъяли деньги-франки
И жемчуги стакан!

Потом его мы сдали
Властям НКВД,
С тех пор его по тюрьмам
Я не встречал нигде!..

- Это точно! - майор весело подмигнул нам через зеркальце заднего
вида, увидев взгляды, которыми мы обменивались. - Вот только трудно
сказать, в каком смысле этого Червоточенко "нельзя будет встретить по
тюрьмам". Неважно. Главное, что на моей территории он больше никогда не
появится, факт, даже если где-нибудь в Москве и всплывет. А я... У меня ж
тоже отец был летчиком. Истребителем. Его сбили почти в самом конце войны.
Поэтому для меня все, что связано с военными летчиками - свято, можно
сказать. И Сент-Экзюпери этого я ведь читал, я все читаю, что про военных
летчиков издают или что сами военные летчики про себя пишут. Красиво пишет
мужик. Все по правде. Это ж чувствуется... Как у него там? Когда летчик,
четыре дня после аварии выбиравшийся через снег, говорит: "Ей-богу, я такое
сумел, что ни одной скотине не под силу!" - и Сент-Экзюпери пишет, что
лучше и благороднее этих слов ничего нет. Что в них все величие человека,
если хотите - человека, который все на свете одолеет! Мы ведь тоже, можно
сказать, сделали такое, что ни одной скотине не под силу!.. Только, пацаны,
вы уж всю жизнь держите язык за зубами о нашем маленьком фокусе. Иначе всем
нам головы поотрывают, и вашему другу в первую очередь. Такого борова
завалить, как этот... литерный, можно сказать, стукач, этого нам никогда не
простят, если хоть что-то неладное учуют. Мы должны делать вид, что мы ни
при чем, мы только глазами хлопали, а он сам завалился, по собственной
глупости. Вот так. Может, я вам чересчур взрослые вещи объясняю, которые
вам, пацанам, знать и не надо, но, раз уж ввязались в эту историю, обязаны
если не разумом, то ухом и рылом понимать, что к чему. Так сказать, взялся
за гуж... А Сент-Экзюпери был отличный мужик, да. Жаль, он давным-давно в
Союзе работал, а не в наше время. Я так понимаю, он из тех людей, с кем
можно взять бутыль, сесть, выпить по первой - и понять друг друга с
полуслова, даже в языках не кумекая. Вот так.
Да, майора прорвало. И, завершив свой монолог, он ещё долго улыбался
рассеянной улыбкой - не нам улыбался, а вообще. На жизнь и на весеннюю
Москву.
Мы подъехали к отделению, и майор сказал нам:
- Ждите внизу. Вы свое дело сделали, а видеть и слышать лишнего вам не
надо.
И мы остались ждать, на лавочке у самого входа в здание. Прошло минут
пятнадцать. Послышались шаги, из дверей отделения милиции появился Седой,
пытающийся сохранять обычную невозмутимость.
- Пошли, пацаны, - сказал он. Мы стлали и пошли за ним, а он продолжал
говорить, не оглядываясь. - Нам здесь больше делать нечего. Ну, может,
разок-другой ещё вызовут для дачи показаний, но, может, и без этого
обойдется. И нож при мне, - он похлопал по пиджаку, по тому месту, где был