"Алексей Биргер. Нож великого летчика ("Седой и 'Три ботфорта'" #1)" - читать интересную книгу автора

"толкучке" он ни разу не возникал - а ведь толкучки были его
"специализацией".
- А что Мадлена Людвиговна? И нож? - спросил я после паузы.
- Мадлена Людвиговна умерла через несколько лет. Мы поддерживали с ней
очень хорошие отношения, часто ходили гулять с Гизом вместо нее, часто у
неё чаевничали. Она ещё немало интересного рассказывала нам о своей жизни,
да и Шарлоту Евгеньевну удалось разговорить. Глядя на Мадлену Людвиговну, я
часто думал - может, верил в это, потому что маленьким был - что она самая
настоящая Роза Маленького Принца, и в старости не утратившая своей красоты.
Потом, повзрослев, я стал думать и о другом. Я перечитывал "Маленького
принца", и... - отец встал, подошел к книжной полке, достал томик
Сент-Экзюпери, открыл нужное место и прочел. - "Но вот что поразительно.
Когда я рисовал намордник для барашка, я забыл про ремешок! Маленький принц
не сможет надеть его на барашка. И я спрашиваю себя: что-то делается там,
на его планете? Вдруг барашек съел розу?" Да, Сент-Экзюпери очень хорошо
понимал, как могут съесть людей. Это видно и из тех его очерков про
Советский Союз, которые мне удалось прочесть, спустя очень много лет.
Потому что он видел не глазами, а сердцем. Это ж подумать: в те годы, когда
арестовывали просто за знание французского языка, объявляя французским
шпионом и приговаривая к расстрелу или к колоссальным срокам лагерей,
гувернантка-француженка уцелела! Словно это Сент-Экзюпери провел вокруг неё
магический круг, написал "Маленького принца" - и ни один барашек уже не мог
войти в пределы этого магического круга, чтобы сжевать розу! - отец положил
книгу и задумался на некоторое время. - А нож... надо сказать, милиция
сделала подарок Мадлене Людвиговне. Майор несколько раз навещал её, с
удовольствием с ней беседовал, а где-то через год привез ей её заявление.
Мол, исчезло из дела, и все, и концов не видать, буркнул он. А чего в музей
передавать, все равно, мол сопрут, и ещё неизвестно, в какие руки попадет,
так вы уж сами распорядитесь. И она распорядилась - завещала ножик самому
майору.
- А потом? - спросил Ванька.
- А потом майор отдал ножик Седому. Он как-то старался тянуть парня,
интересовался им после произошедшей истории - понравился ему Седой.
Кажется, и в офицерское училище Седой не без помощи майора поступил -
водились там у майора друзья, которые могли похлопотать... В общем-то,
сколько-то стал седому заместо погибшего отца. И когда Седому дали короткий
отпуск после первых месяцев боев в Афганистане, майор вручил ему этот нож.
"Там смерть по пятам ходит, - сказал он. - Так лучше этого ножа тебя ничто
не сбережет. Талисман, который любую пулю отведет. А мне, в мирной жизни,
он, вроде, и ни к чему." Но майор ошибся.
- То есть, когда Седой погиб, ножик пропал? - спросил я.
- Да, - коротко ответил отец.
- И песок из Сахары, и золотой локон? - Ванька чуть не плакал.
- Все, разумеется, пропало, - сказал отец. - Вот видите, я вас уже и
расстроил. Но... но это, знаете, "печаль моя светла". Во-первых, все эти
замечательные люди так и живут во мне. А во-вторых... Потом мы всего раз
открывали тайник в рукоятке ножа, и опять все положили на место. Если
хотите, нам было совестно лишний раз трогать эти памятки о неведомом нам
прошлом. Я согласен с Седым: это вряд ли мог быть локон Мадлены Людвиговны.
Но тогда чей? Другой женщины? Какой? Почему? Мне все-таки до сих пор