"Алексей Биргер. Смерть воды и огня ("Богомол" #2)" - читать интересную книгу автора

Словно угадав мое настроение, заглянула Марина, наша секретарша.
- Вы уходите, или ещё побудете? А то, у меня кончается рабочий день,
и, если надо, я вам ключи оставлю...
- Я ухожу, - я встал, снял с вешалки пальто, шапку и шарф. - Можешь
все запирать и спокойно отправляться на отдых.
С тем я вышел на улицу. Как я упоминал, было уже темно - ноябрь,
темнело рано, и морозец стоял крепкий, но при том какой-то сырой, словно
мелкая влажная взвесь, которая копилась в воздухе всю осень, ещё этим
морозцем не прихватило, не превратило в сухие и ломкие льдинки, при каждом
вдохе и выдохе приятно позванивающие вокруг лица, приятно покалывающие
мочки ушей, будто китайский целитель-акупунктурист... И от этой сырости,
умудрявшейся проникать и под пальто, в ботинки, делалось особенно зябко и
неуютно.
Я сел в машину и только собирался включить зажигание, как рядом с
машиной выросла темная фигура.
"Этого ещё не хватало!.." - с тоскливым отчаянием подумал я, решив,
что нарвался на "разборку", связанную с одним из дел, которые мы
расследовали. Может даже, меня решили заранее вывести из игры в связи с
делом Акличага, которые мы и толком взять на себя не успели. Там, где
возникает имя Дурманова и маячит (пусть только в моем воображении) тень
Богомола - там жди любой пакости.
Но, не успел я как следует перепугаться, как узнал одного из
подчиненных Повара - генерала Пюжеева. Того самого офицера, из самых
доверенных помощников генерала, которого Повар называл "Лексеичем",
знакомство с которым началось для меня при довольно напряженных
обстоятельствах на польско-немецкой границе и которому потом было поручено
расследовать происхождение нескольких поддельных паспортов Богомола...
Он знаком показал мне, что хочет сесть в машину, и я открыл соседнюю
дверцу.
- Григорий Ильич хочет вас видеть, - сказал он, обойдя машину со
стороны капота и втиснувшись на сидение рядом с моим.
Я только пожал плечами. То, чего хочет Повар, всегда надо выполнять.
- Показывайте дорогу, - просто сказал я.
- Пока что выбираемся в направлении Сокольников, - уведомил он. - А
дальше я покажу.
Мы проехали Сокольники, потом, следуя указаниям "Лексеича", малость
покружили в районе Черкизовских улиц и, свернув наконец в длинный двор,
проехали его и остановились у двухэтажного здания, расположенного поодаль
от всех других домов и строений.
Снаружи здание имело донельзя казенный и унылый вид, но внутри
оказалось на удивление тепло, светло и уютно. Мимо охраны, через холл, по
широкой лестнице мы поднялись на второй этаж - и мой сопровождающий
распахнул передо мной дверь кабинета, первым пропуская меня вовнутрь.
Григорий Ильич Пюжеев, он же Повар, сидел за представительным рабочим
столом, в большом кресле - которое, как обычно, казалось маленьким по
сравнению с выпирающими из него необъятными телесами генерала. Мне лично
при взгляде на Повара вспоминались знаменитые строки Некрасова: "Князь Иван
- колосс по брюху, Руки - род пуховика, Пьедесталом служит уху Необъятная
щека..." Да, Пюжеев был очень похож на упитанного добродушного повара,
причем не просто на Повара, а на повара-кондитера, выпекающего такие торты