"Алексей Биргер. Смерть воды и огня ("Богомол" #2)" - читать интересную книгу автора

"Украина" она прогуляется пешком - тут ведь рукой подать. Правда, погода
неважнецкая, но за прошедшие полгода она успела истосковаться даже по
холодам и мокрому, пополам с дождем, снегу, по этой жидкой размазне,
чавкающей на асфальте под ногами...
За пятнадцать минут, которые заняла у неё дорога от дома до помпезного
"сталинского" здания одного из лучших отелей страны, она успела ещё раз все
продумать и прикинуть наилучший план действий.
В дверях гостиницы её никто не остановил. Напротив, швейцары и охрана
поспешили почтительно распахнуть перед ней двери, угадав в ней иностранку
развившимся за годы службы чутьем. Она поблагодарила их небрежным кивком -
тем легким кивком, без оттенка барства, которым показывают, что принимают
услугу как должное, но при этом не считают себя выше тех, кому на данный
момент по работе и по должности положено тебя обслуживать и быть безупречно
вежливым с тобой. Этот кивок - одно из основных умений, которые она обрела
за последние долгие месяцы в Европе. Все люди бывшего советского
пространства, не только русские, не умеют, как она замечала, держать
подобную интонацию кивка, если можно так выразиться. Он выходит у них или
излишне надменным, вроде "здрась-ть" и одного протянутого пальца вместо
всей ладони, или, наоборот, излишне заискивающим, мол, вы так не волнуйтесь
из-за меня, я обойдусь. В обоих случаях охрана и швейцары сразу сделают
стойку и будут во все глаза следить за подозрительным субъектом, за
полсекунды разоблачившим свою "совковость".
Она прошла к стойке портье и, мешая русские, французские и итальянские
слова, стала объяснять, что ей нужен "Мсье Николас Джонсон, ун туристо
американо". Портье, чуть напрягшись, сумел объяснить ей, что её
американский друг сейчас ужинает, во-он в том баре, спустился туда из
своего номера минут двадцать назад. При всем наплыве постояльцев и огромном
количестве номеров, гостиничному персоналу трудно было не запомнить
большого и шумливого американца и не обратить на него внимание.
Из того, насколько легко портье припомнил "мсье Николаса Джонсона",
Богомол сделала свой вывод: если этот Николас Джонсон действительно в игре,
то сознательно "подает" себя как можно смачнее, сознательно старается быть
как можно более броским и запоминающимся. Оставалось понять, зачем ему это.
Ведь кем бы он ни был - профессиональным киллером или одним из
контрразведчиков, охотящихся за этим киллером - но люди этих профессий
обычно предпочитают "держать свой профиль низким" - как это определил бы
сам Николас Джонсон на своем американском разговорном жаргоне. То есть, не
высовываться, сливаться с фоном, не бросаться в глаза. И нужны очень и
очень веские основания, чтобы такие люди стали агрессивно засвечиваться...
И ещё одно стало ясно: в прямой контакт с мистером Николасом Джонсоном
ей вступать нельзя. Конечно, очень легко было бы - и лучше всего было бы -
соблазнить его перспективой небольшого романчика (а при её внешних данных
редкий мужчина не клюнул бы на её первый же заинтересованный взгляд) и,
вымотав его в постели, сперва оглушить его и связать, чтобы, когда он
придет в сознание, вытрясти из него все необходимые признания... а уж потом
убить, ничего не поделаешь, в таких делах свидетелей оставлять нельзя. Или
сразу убить, не пытаясь допросить. Даже если это не тот, за кем она
охотится - все равно одним игроком станет меньше, а значит. и двигаться
можно будет свободней, и оставшиеся игроки станут виднее через
освободившееся пространство. "Меньше народу - больше кислороду", как