"Алексей Биргер. Тайна неудачного выстрела " - читать интересную книгу автора

чуть-чуть превращают его в деспота, решающего за других людей и просто не
находящего времени подумать, что у них могут быть совсем другие желания, и
не обязательно им должно нравится то, что нравится ему. Он... - отец опять
задумался. - Помнишь, когда ты был маленький, мы звали тебя "Сам Самыч"?
Потому что по любому поводу ты кричал: "Сам, сам!" Не давал кормить тебя с
ложки, не давал одевать, бежал со всех ног, чтобы, опередив нас, включить
телевизор? И жутко обижался, когда тебе что-то не позволяли делать самому.
Так вот, министр из таких же "Сам Самычей". И как тебе бывало сложно
объяснить, что какие-то вещи тебе пока делать нельзя, потому что для тебя
они просто опасны - например, вести Топу на поводке или пытаться выбирать из
воды тяжелую сеть - так и Степан Артемовичу порой ничего нельзя объяснить.
Это надо иметь в виду, вот и все.
- Но ведь он не маленький! - сказал я.
- В том-то и главная проблема, - со вздохом сказал отец. - Если с
маленьким ребенком можно поладить, то как угомонить взрослого мужика,
ведущего себя в каких-то ситуациях совсем по-детски? Да ещё когда этот
мужик - высокое начальство, и ты должен слушаться его и уважать? М-да... -
он мотнул головой, словно в некотором недоумении. Может, он бы и ещё
что-нибудь добавил, но в это время со двора донесся шум подъехавшей машины и
лай Топы - громкий, но незлобный, оповещавший, что приехал кто-то из
знакомых. - Похоже, Михаил добрался. Надо же, заболтались мы с тобой! Беги,
а то Фантик и Ванька будут тебя искать. Если уже не хватились... - он
поглядел на часы. - Ух ты! Неужели они ещё спят?
- Вполне возможно, - сказал я. - Сам видишь, какой день, сонный и
тихий. Мы два дня подряд ложились невесть когда - вот, наверно, они и
отсыпаются за все праздники.
- Да, сонный день... - согласился отец, глядя в маленькое окошко своей
каморки на заднюю часть двора. На окно падала вечная тень от высокой
поленницы под навесом, а на краю навеса сверкал пушистый снег, на фоне
чистого голубого неба, и было видно, что день стоит прекрасный - морозный и
солнечный. - Тихо, очень тихо. Как бы это не оказалось затишьем перед бурей.

ПИСЬМО ОДИННАДЦАТОЕ. В ТУМАНЕ ПОДОЗРЕНИЙ

Я тихо выскользнул из отцовской "каморки" и поднялся наверх. Оказалось,
что Ванька и Фантик уже давно встали - и торчат в нашей комнате. Сперва у
меня сердце екнуло, когда я увидел, что они уже давно вдвоем, но, как я
понял с первого взгляда, ссорой между ними и не пахло. Они увлеченно
складывали "паззл" - как я тут же выяснил, занялись этим, едва проснувшись,
Фантик заглянула нас разбудить и, пока Ванька выбирался из постели,
отвернулась к столу с разложенным "паззлом", чтобы не мешать моему брату
одеваться; ей показалось, что она видит кусочек, который точно встанет в
один из пробелов, попробовала положить его, потом другой... И пошло-поехало.
Быстро натянувший джинсы и рубашку Ванька присоединился к ней - "только одну
детальку помочь добавить", как он мне объяснил - и тоже втянулся. Забыв о
завтраке и обо всем на свете, они стали собирать картинку.
- Быстро бегите вниз завтракать! - сказал я. - Все уже давно
встали... - я подошел к окну. Отец беседовал с Михаилом Дмитриевичем,
поглаживая по голове Топу, присевшего рядом и, казалось, с большим
любопытством слушавшего разговор. Дядя Сережа, готовый помогать в извлечении