"Владимир Билль-Белоцерковский. В джунглях Парижа " - читать интересную книгу автора

бархатными, несколько грустными глазами. Этого человека я вижу впервые, но
есть что-то очень знакомое во всем его облике. Он тоже смотрит на меня с
любопытством. С минуту мы стояли, уставившись друг на друга.
- Гипнозом занимаетесь? - мягко заговорил человек по-русски.
- Русский?! - радостно воскликнул я.
- Арон Филанский, - отрекомендовался он, протягивая мне руку.
Мы познакомились. Не оправившись еще от гипнотического сеанса со львом
и ошалев от встречи с соотечественником, я торопливо, сбиваясь и заикаясь,
рассказал Арону Филанскому причину пребывания моего в Париже. Однако, боясь
показаться попрошайкой, я умолчал и о своем катастрофическом положении, и о
ночевке в саду.
- Все это знакомо мне, - тихо вздохнул он. - Но меня выручает то, что у
меня есть профессия, - я чиню в мастерской пишущие машинки. Ну, а вам с;
вашей профессией здесь делать нечего. Вам надо бежать отсюда... Бежать!
Разговаривая, мы вышли из сада и очутились у остановки трамвая.
- Я сомневаюсь, - продолжал мой новый знакомый с добродушной иронией, -
чтобы у вас были деньги в банке. Единственно, чем могу помочь вам, - это
избавить вас от расходов на комнату... Перебирайтесь ко мне на чердак.
Я растерялся. При мысли о крове у меня забилось сердце. Кажется,
вечность прошла с тех пор, как я спал под крышей. Подошел трамвай. Арон ждал
ответа. И тут я совершил нелепую, безумную ошибку. Я отказался от
предложения Арона. Ложный стыд, боязнь очутиться на положении нищего и
мысль, что присутствие мое стеснит Арона, удержали меня от согласия. Я
рванулся за трамваем, но уже было поздно.
- Сделикатничал, матросюга! - бесновался я, осыпая себя отборнейшей
бранью. - Сдрейфил, болван!
Злоба разъедала сердце. Ярость душила меня. Я шел, натыкаясь на людей.
Меня толкали, ругали, бросали на меня свирепые взгляды. Кажется, никогда в
жизни не испытывал я к себе такой ненависти, как в этот момент. Мне,
утопающему, бросили спасательный круг, а я, безумец, оттолкнул его... Я даже
не догадался спросить адрес Арона. В моем матросском лексиконе нехватает
слов. Кара, которую я должен принять сегодня за свой поступок, не пугает
меня.
- Подыхай, подыхай, как собака. Дураку - дурацкая смерть!

Сад. Статуи. Огромное белое здание "Лувр". Народ входит н выходит.
Машинально вхожу и я. Огромные комнаты сплошь уставлены статуями, увешаны
картинами. Посетителей много. Они бродят по комнатам, говорят полушопотом.
Здесь тепло и сухо. Но что толку! Ночевать все равно придется на улице. Что
мне до этих безделушек? Меня не покидает мысль об Ароне. Не откажись я от
его любезности, я был бы спасен... Под его кровом я бы согрелся, пришел в
себя и с его помощью выбрался бы из этого Парижа. Но Арон исчез. Исчез
навсегда. Сверкнул, как падающая с неба звезда.
Меня раздражают люди. Они останавливаются у картины, изображающей
умирающего человека, но совершенно равнодушно проходят мимо меня, умирающего
от голода и лишений.
Небольшая комната. Посреди белая статуя нагой женщины и скамья,
покрытая красным бархатом. Наконец-то есть где и посидеть, Как подкошенный,
я опускаюсь на скамью. Растянуться бы! Но рядом сидят люди, в каком-то
благоговейном молчании вытаращив глаза на статую. Мне непонятна эта