"Дмитрий Биленкин. Космический бог" - читать интересную книгу автора

следует за авантюрой, все ожесточенней, все отчаянней, все хитрей. Фашисты
торопятся напялить чужие одежды, прикрыться ненавистными им лозунгами,
чтобы вернее подобраться к живому сердцу. Торопятся, пока в арсеналах есть
оружие, в сейфах - деньги, в руках - палка, в типографиях - послушные
ротаторы. Пока не иссякли колодцы духовного рабства, невежества, слепоты.
Используют любую ошибку, любую фразу, перекрывают, где могут, каналы
человечности, замазывают от свежего ветра любые щели, пеленают мысль,
чтобы люди не видели, не слышали, не догадывались, откуда на них ползет
машина.
Легко будет потомкам взвешивать промахи: как это их предки видя - не
видели, думая - не думали, борясь - не замечали врага за спиной. Им -
умудренным, человечным жителям коммунизма - быть и судить, это неизбежно.
Сам Полынов без страха думал об этом грядущем суде. Приговор будет вынесен
сущности, а не видимости, делам, а не словам, и потому он будет
справедливым. Тревожно, однако, знание, что каждый твой поступок со
временем получит точную оценку; тревожно и ответственно. В пору
позавидовать нищете тех, кого заботит лишь тот приговор, который выносится
при жизни. Но это все равно, что позавидовать амебе, ибо для нее нет
будущего и нет поэтому ответственности перед будущим. А если не хочешь
быть амебой-человеком, то тревога за будущее - твой спутник до конца дней.
Пятнадцать минут истекли. Пятнадцать минут, которые, быть может, решали
судьбу миллионов. Свет не включился.
Неожиданно для себя Полынов ощутил не отчаяние, а безразличие. Слишком
много испытаний для одного человека. Слишком. Это предел для него. Он
слишком устал.
Все же он заставил себя получше забаррикадировать дверь. Еще не все
потеряно с гибелью Крис, пытался он себя ободрить. Рано или поздно
кто-нибудь даст ток. Тогда, если прежде его не обнаружат и не убьют, он
успеет предупредить Землю. Не так важно, что будет потом.
В том, что Крис больше нет, он не сомневался.
Но свет внезапно вспыхнул. Мигающий, тусклый, вполнакала. Полынов
ошеломленно следил за биением неоновых огоньков включенной аппаратуры. Он
понял, что это конец. С таким напряжением в питающей сети радиограмму
послать невозможно.
По двери грохнул удар.
- Сдавайтесь!!!
Баррикада из столов и стульев затрещала.
Полынов сел, поднял лайтинг. Машинально прикинул толщину двери,
прицелился, плавно нажал спуск.
Луч не вылетел.
Все поплыло перед глазами Полынова. Он бешено тряс бесполезное оружие,
как будто можно было исправить ошибку, вернуть лайтингу израсходованные в
бою заряды. Дверь, треща, приоткрывалась, тесня баррикаду.
Полынов перехватил лайтинг как дубину, кинулся навстречу просунувшемуся
в щель стволу, чтобы сбить его прежде, чем он плюнет смертью.
В последний миг психолог увидел перед собой бледное лицо врага...
- Полынов! - отчаянно закричал тот.
У Полынова обмякли руки.
- Морис...
Секунду спустя они, нервно смеясь, стиснули друг друга в объятиях.