"Дмитрий Биленкин. И все такое прочее... (Авт.сб. "Сила сильных")" - читать интересную книгу автора

километры..."
Спросить было не у кого. Родион, снуя, как челнок, отдавал последние
распоряжения.
- С нервами у тебя как? - мимоходом крикнул он Таволгину.
- Что? - не понял тот.
Но не удостоился ответа. Хитро подмигнув, Родион скрылся в фургоне.
Раздражаясь все больше, Таволгин не знал, что и думать. Из памяти не шли
недомолвки Родиона, напряженное молчание, которое установилось за столом
после его внезапного решения повысить какую-то там мощность.
- Долго еще? - наклонился Таволгин к уху одного из парней.
- Сейчас антенну задействуем...
Мгновение спустя антенна повернулась на пол-оборота - очевидно, ее
задействовали. Подобной Таволгин не видывал: серповидный изгиб рам
заполняли дырчатые, похожие на отполированные терки, зеркальца. Вся эта
конструкция точно озирала лес.
Хотя антенна продолжала двигаться, рев дизеля внезапно смолк - должно
быть, питание перешло к аккумуляторам. Из фургона встрепанно выскочил
Родион. Раскуриваемая сигарета плясала в его пальцах. Парни, приникнув
взглядами к шкалам, что-то сосредоточенно записывали.
- Ну как? - вклинился Родион.
- Порядок, шеф...
- Ага, ага, вижу эффектик... Молодцы!
- Что вы видите? - не выдержал Таволгин.
Родион уставился на него, не мигая.
- Эффект леммингов. Сейчас они появятся.
- Лемминги? Здесь?!
- Какие лемминги? Лоси! Я же тебе объяснил: их развелось слишком много.
- Ты говорил о зайцах!
- Да? Ну, это все равно. Что лемминги, что копытные, даже бабочки...
Сейчас, сейчас ты увидишь саморегуляцию в действии.
Он жадно затянулся дымом, поперхнулся, побагровел.
"Лемминги!" - ошарашенно подумал Таволгин. Он уже смутно догадывался,
припоминал нечто с этим связанное, что-то тревожное, немыслимое сейчас,
здесь, среди покоя, мягких теней, золотистых бликов воды.
Немыслимое?
На опушку вымахал лось и слепо, не видя, не разбирая пути, мотая
мордой, с которой летела не то шерсть, не то пена, дергаными скачками
понесся дальше, к обрыву...
Таволгин зажал рот, чтобы не вскрикнуть. Лось уже летел с обрыва, не
прыжком, а комом и так же комом грянулся о камни внизу. И пока это
длилось, точно жуткая молния высветила Таволгину все, и он понял, при чем
тут лемминги, их спорадическое безумие, когда слепая масса животных,
презрев инстинкт самосохранения, вдруг начинает катиться по земле, тонуть
в реках, гибнуть в пропастях, низвергаться в море. А на краю поляны уже с
треском валились кусты, и новые лоси, мелькнув в беге, вздыбив рога, с
нелепо вывернутыми конечностями падали вниз, вниз... Молча.
Ужасом метнувшийся взгляд Таволгина скользнул по лицам операторов. Они
были серы, их выражение объясняло, в чем смысл недавней выпивки, которая
была не зря, не зря. И все, не отрываясь, смотрели, как гибнут лоси, и
Родион смотрел, и Таволгин, хотя смотреть было невыносимо. Иной сохатый