"Дмитрий Биленкин. Все образы мира" - читать интересную книгу автора

Он с усилием отвел взгляд туда, где стекло книжной стенки туманно
удваивало затылки, лица, движения рук, льдистые силуэты бутылок. Странным
и нелепым показалось Гаршину это мгновение. Ведь рядом, здесь, в этой
будничной комнате, сидит человек, недавно побывавший на другой - подумать
только! - планете, ступивший на дно мрачного, давящего, жаркого ада,
вынесший все это, видевший то, чего никто не мог, даже не смел увидеть, и
несущий в себе образ чужого мира. И что же? При чем тут автомобильные
гонки?! Почему внимание сосредоточивается даже на таком пустяке, как отказ
космонавта попробовать свекольный салат, а банальная фраза: "Спасибо, я не
любитель свеклы..." - вдруг как-то иначе освещает его самого и все им
сделанное?
Разговор меж тем окончательно зачадил, и в улыбке хозяина, которой он
одарял всех, все отчетливей проступала мука.
- Есть тост, - не выдержал Гаршин, и все удивленно притихли, поскольку
знали, что тосты он говорить не умеет.
- Космос и косметика - слова одного корня, вот что я хочу сказать! Но
космос далек, хотя и велик, напоминает о себе редко, тогда как косметика,
если брать это понятие широко, вездесуща. Она в некотором роде как воздух,
которым нельзя не дышать. Но эта спертость ощутима и тогда, когда...
Короче, если косметика каждодневна, то...
"Влип!" - холодея, подумал Гаршин, чувствуя себя не в силах выпутаться
из сложных разветвлений мысли и тонко, главное, необидно закруглить тост.
- Словом, за умение всегда различать космос и косметику в их
противоположности...
- В единстве! - внезапно подхватил космонавт. - Ведь что? - Он быстро
взглянул на окружающих. - Изначально у греков космос означал порядок,
гармонию, лад мировой красоты...
- Которая не только у греков считалась синонимом счастья! - обрадованно
согласился Гаршин.
- Именно. Космос как физическую протяженность мы бодро осваиваем. И
житейски чувствуем себя в нем, как в непривычном, еще не по росту,
костюме. Нужны, необычайно нужны такие искатели новой гармонии, которые и
о былом античном смысле презренной косметики вспомнят. Простите, не знаю
вашего имени...
- Сергей Павлович Гаршин, искусствовед, - торопливо подсказал хозяин.
- Вот как? - космонавт пристально посмотрел на Гаршина. - Живопись,
скульптура, кино?
- Живопись, - смущенно ответил тот.
- Древняя?
- Нет, современная.
- Хорошо! Уйдя в философию, я, извините, сбил ваш тост. Что же, за
единство мысли, чувства и дела, за их гармонию, не так ли?
Все шумно и облегченно потянулись чокаться. Улучив момент, космонавт
наклонился к хозяину. Тот быстро закивал. Гаршин ничего не расслышал, но
обостренное чутье подсказало, что разговор о нем. Позже, когда все
поднялись из-за стола, космонавт остановил его.
- Вы не можете заехать ко мне? Есть небольшое, связанное с искусством
дело, и вы для него кажетесь подходящим человеком.