"Дмитрий Биленкин. Долгое ожидание" - читать интересную книгу автора

в россыпь камней, и сквозь подошвы скафандра Гаранину передалась дрожь
почвы, в которую энергично вгрызалось сильное тело машины.
Движение машины отрезвило и согрело Гаранина. Не стало могильной
тишины, рядом бурлила покорная человеку мощь, все сразу обрело смысл,
вернулось на свои места, и в Гаранине шевельнулось похожее на
благодарность чувство.
Полчаса спустя, уже в ракете, которая мчала его к кораблю, он
недоуменно перебирал в памяти те минуты, когда ему так внезапно изменила
закалка исследователя. Отчего, почему? С ним лично ничего не случилось. И
с человечеством тоже. Ничего. А волноваться из-за чужой, неведомой и
погибшей жизни - с какой стати?
Но самого себя было не так-то легко обмануть.
На корабле Гаранина, как никогда прежде, обрадовал яркий свет ламп,
звук шагов, чашечка кофе, которую он с наслаждением выпил. И он знал
почему.


9 июля 2104 года

Только календарь напоминал Арсу, какое сегодня число и какой год.
Планета, где ничего не происходит, не нуждается в отсчете времени.
Арс взял лабораторный журнал, но так и не сделал запись. Немигающим
взглядом он смотрел на стеллажи с образцами; с некоторых пор он чувствовал
себя такой же окаменелостью.
Тридцать один год назад Гаранин наткнулся здесь на след жизни. Четверть
века назад здесь был основан стационар. Теперь дела шли вяло и скучно. Ход
здешней эволюции давно выяснен, а уточнять частности можно столько,
сколько существует эта планета. То, что станцию не прикрыли, пожалуй,
можно объяснить человеческим самолюбием и упорством. Но и упорству есть
предел, иначе оно переходит в бессмыслицу.
Арс заставил себя взяться за журнал. "...Анализ образца N_713/96
заставляет предполагать срастание спорангий в продолговатые (круглые?)
сингалии..."
И тут он явственно услышал смех Иссы. "Как поживают твои любимые
кутикулы-мантикулы?" - спрашивала она его, когда была в задиристом
настроении. Арс зажмурился, как от боли. Ее последние письма были
уклончивы и спокойны. Арс чувствовал: он теряет ее! Любовь, верность, три
года разлуки - вечная, как мир, и неизменно новая история... Можно винить
себя, можно винить ее - облегчения нет и не будет.
Арс рванулся из комнаты.
У Суэхиро был час дежурства, перед ним светился контрольный экран.
Собственно говоря, контролировать роющие автоматы не было нужды - они сами
прокладывали путь в заданном горизонте, сами брали информацию о составе
пород, вели анализ палеоусловий, в которых те возникли, и немедленно
сообщали дежурному о всех образцах, хоть чем-то отличающихся от минералов,
конкреций и прочих физико-химических образований. Но пятый номер, похоже,
стал барахлить, и Суэхиро хотел выяснить, в чем дело. Автомат шел по слою,
выше которого обрывались всякие признаки жизни; этой зоне вот уже четверть
века уделялось исключительное внимание, поскольку в ней можно было найти
ответ на самый главный вопрос.