"Дмитрий Биленкин. Часть возможного" - читать интересную книгу автора

Возможно, я ошибаюсь, но я замечала это по себе, своим друзьям...
Изображение поплыло ("Проклятье!" - выругался Чикин). Проступили
очертания зимней улицы, но только на мгновение: экран ни с того ни с сего
заняла потная лысина, над которой кружились три мухи. Затем последовал
совсем уж бесформенный наплыв. Из шума выделился картавый голос: "Мы зовем
его "Иди". Сокращение от "идиота"..."
- Плохо, - вздохнул кибернетик. - Нет стойких образов, или аппарат их
не держит. Попробую смежную зону.
- Наоборот, очень, очень интересно, - шепотом отозвался литературовед.
- Видел, как формируются образы? А вот с диалогом хуже... Всегда был у
Илляшевского слабым местом.
- Да откуда вы знаете, - раздраженно спросил главврач, - что это образы
творчества, а не воспоминания?
Оба подняли головы, точно увидев его впервые. С губ Чикина, казалось,
готов был сорваться не слишком дружелюбный ответ, но он забыл о своем
намерении, - из динамика, набирая силу, донесся мягкий, чуть застенчивый
голос:

Когда сошлися лед и пламень,
Что получилось из того?
Ни холодна, ни горяча стекла водица,
Да только и всего.
Так пустота берет...

Голос стал удаляться.
- Настройка! - взвопил Чикин.
Кибернетик лихорадочно вращал верньер. Главврач видел их движения, как
сквозь струящуюся завесу. Наконец кибернетику удалось ухватить обрывок.

...Так пустота берет начало там,
Где спор кипит, слепых страстей катя за валом вал...

Экспериментаторы обезумели.
- Стихи! - ликующе кричал Чикин. - Но Илляшевский никогда не писал
стихов, как же это?
- А его ли?
- Его! Таких нет в литературе! Ищи же, ищи! Постой, постой...
Снова зашелестел голос:

"Ты землю объездил и все посмотрел", -
С завистью мне сказали.
Я на карту взглянул:
Мой путь опоясал мир,
Как яблоко ход микроба.

- Ну, ну, еще... - молил Чикин.
Пауза оказалась короткой.
"Я жизнью пьян..." - неуверенно начал голос. Он окреп.

Я жизнью пьян.