"Дмитрий Биленкин. Случай на Ганимеде" - читать интересную книгу автора Акмолаев замолк, его лицо тронула какая-то извиняющаяся улыбка. Она
исчезла, будто сдутая, едва зазвонил интерком. - Акмолаев слушает! Да... Что... Что?! Анджей встрепенулся. Он не слышал, о чем говорили, но вид Акмолаева сказал ему больше, чем слова. Трясущаяся рука Акмолаева опустила трубку. - Кто-нибудь умер?! - воскликнул Анджей. - Улетел. - Как... улетел? - Анджею показалось, что он перестал воспринимать смысл самых обычных слов. - Так и улетел. Мало ли у нас ракет... - Сюда?! Больной?! - Какой больной? Улетел Мей Ликантер! Вы можете это понять? Можете? - Ликантер? На Ганимед? - Куда же еще? - И... и что же теперь? - Ничего. Его вышвырнут из космоса, меня снимут с этого поста. - Но, может быть... - Ликантер сотворит чудо? Не заболеет? Вы это имеете в виду? Результат будет тот же. - Не понимаю. Ничего не понимаю! - Чего тут не понимать? Я запретил Ликантеру полет, он нарушил приказ, благо никому в голову не пришло оградить доступ к ракетам, теперь он высадится на Ганимеде. Все. Дальнейшее с точки зрения его и моей судьбы не имеет ни малейшего значения! Его уволят из службы космоса, потому что он мои приказы не исполняются? - Можно же связаться с ракетой! - Зачем? Кричать, грозить, стучать кулаком? Поздно и глупо. Он знал, на что идет, слышал все мои доводы, больше нам говорить не о чем. - Простите! Если Ликантер не заболеет, окажет больным помощь, то в глазах всего человечества... - ...он будет героем? Вероятно. Он будет героем, я перестраховщиком. Только в космосе его не оставят, что бы там общественность ни думала. - Не уверен. - Значит, вы не представляете, кто мы! Романтика переднего края, героический порыв, пионеры космических далей - так вы мыслите? Ложь, потому что полуправда! Космос есть дело серьезное, ответственное, опасное, и основа его - ор-га-ни-за-ция. Вся наша устойчивость здесь - устойчивость живой пирамиды, и своеволие в ней не проступок, а преступление. Иначе - безответственная прогулка, иначе - пикник, а это кровь и смерть. С той же неизбежностью, с какой на морозе твердеет вода, человеческий коллектив тем жестче цементируется дисциплиной, чем трудней условия. Это не нами придумано, это не наша прихоть, это неизбежность закона, здесь можно только так, и никак иначе! Анджея поразила холодная и яростная страстность слов Акмолаева, почти гимн системе, которая действует по железным правилам машины и гордится этим. - Мне вы разрешите связаться с Ликантером? - спросил он. - Прошу! - демонстративным жестом Акмолаев показал на пульт. - Это тоже |
|
|