"Дмитрий Биленкин. Случай на Ганимеде" - читать интересную книгу автора

Акмолаев замолк, его лицо тронула какая-то извиняющаяся улыбка. Она
исчезла, будто сдутая, едва зазвонил интерком.
- Акмолаев слушает! Да... Что... Что?!
Анджей встрепенулся. Он не слышал, о чем говорили, но вид Акмолаева
сказал ему больше, чем слова.
Трясущаяся рука Акмолаева опустила трубку.
- Кто-нибудь умер?! - воскликнул Анджей.
- Улетел.
- Как... улетел? - Анджею показалось, что он перестал воспринимать
смысл самых обычных слов.
- Так и улетел. Мало ли у нас ракет...
- Сюда?! Больной?!
- Какой больной? Улетел Мей Ликантер! Вы можете это понять? Можете?
- Ликантер? На Ганимед?
- Куда же еще?
- И... и что же теперь?
- Ничего. Его вышвырнут из космоса, меня снимут с этого поста.
- Но, может быть...
- Ликантер сотворит чудо? Не заболеет? Вы это имеете в виду? Результат
будет тот же.
- Не понимаю. Ничего не понимаю!
- Чего тут не понимать? Я запретил Ликантеру полет, он нарушил приказ,
благо никому в голову не пришло оградить доступ к ракетам, теперь он
высадится на Ганимеде. Все. Дальнейшее с точки зрения его и моей судьбы не
имеет ни малейшего значения! Его уволят из службы космоса, потому что он
злостно нарушил дисциплину, меня - потому что какой же я начальник, если
мои приказы не исполняются?
- Можно же связаться с ракетой!
- Зачем? Кричать, грозить, стучать кулаком? Поздно и глупо. Он знал, на
что идет, слышал все мои доводы, больше нам говорить не о чем.
- Простите! Если Ликантер не заболеет, окажет больным помощь, то в
глазах всего человечества...
- ...он будет героем? Вероятно. Он будет героем, я перестраховщиком.
Только в космосе его не оставят, что бы там общественность ни думала.
- Не уверен.
- Значит, вы не представляете, кто мы! Романтика переднего края,
героический порыв, пионеры космических далей - так вы мыслите? Ложь,
потому что полуправда! Космос есть дело серьезное, ответственное, опасное,
и основа его - ор-га-ни-за-ция. Вся наша устойчивость здесь - устойчивость
живой пирамиды, и своеволие в ней не проступок, а преступление. Иначе -
безответственная прогулка, иначе - пикник, а это кровь и смерть. С той же
неизбежностью, с какой на морозе твердеет вода, человеческий коллектив тем
жестче цементируется дисциплиной, чем трудней условия. Это не нами
придумано, это не наша прихоть, это неизбежность закона, здесь можно
только так, и никак иначе!
Анджея поразила холодная и яростная страстность слов Акмолаева, почти
гимн системе, которая действует по железным правилам машины и гордится
этим.
- Мне вы разрешите связаться с Ликантером? - спросил он.
- Прошу! - демонстративным жестом Акмолаев показал на пульт. - Это тоже