"Дм.Биленкин. Киберы будут, но подумаем лучше о человеке (предисловие к сборнику фантастики)" - читать интересную книгу автора

требуется. Исчезают "Фауст" и "Гулливер", рушится "Гамлет", скудеет Гоголь
- подкашиваются становые кряжи мировой литературы.
Невольно напрашивается вывод: фантастика - это одна из составляющих
реализма, его средство и выражение. Вот откуда эти невероятные ситуации и
прочие ухищрения художественного воображения.
Однако легко заметить, что фантастика фантастике рознь. Интуитивно мы
улавливаем, что фантастика, скажем, Геголя - это одно, а фантаетика,
предположим, Уэллса - нечто иное, и смешивать их не следует. Хотя то и
другое, конечно же, хорошая литература. Но Гоголя мы не относим к научным
фантастам, а Уэллса - причисляем.
Вроде бы, очевидна такая разграничительная линия: фантастическое у
Гоголя или Гёте обусловлено действием каких-то надчеловеческих сил или
ничем не обусловлено. Срывает мертвец с генерала шинель, разгуливает Нос в
вип-мундире - и все, думайте, что хотите! А в научной фантастике
невероятное обусловлено либо какими-то достижениями науки будущего, либо
действием еще непознанных сил природы.
Действительно, такой водораздел существует. Однако он далеко не всегда
четок. Вот, к примеру, помещенный в атом сборнтгке рассказ Джона Браннера
"Будущего у этого ремесла нет". Какая это фантастика? С одной стороны,
явно ненаучная: средневековая магия, вызов нечистой силы... С другой
стороны, сугубо физические условия "эксперимента", что особо подчеркнуто в
рассказе, вместо дьявола материализуют человека из будущего,
путешественника во времени.
Тут уже пахнет не серой, а лабораторией энного века.
Кто знает, чего там достигнет наука будущего, мало ли, казалось бы,
невозможного стало возможным на наших глазах! Вдруг н неосуществимое ио
всем современным теориям путешествие во времени станет реальным, и такая
закрадывается мысль...
И вот тут нас подстерегает опасность принять видимость за сущность.
Сложное мы склоины сводить к простому и из всего извлекать корень ощутимой
полезности. Применительно к научной фантастике это подчас оборачивается
требованием: раз фантастика называется научной, значит, она должна строго
держаться науки, воспитывать научное мышление, в художественной форме
популяризировать новые перспективные гипотезы, будить мечту и рисовать
предвидимое будущее, а что сверх того, то от лукавого. Действительно,
научная фантастика делает и то, и другое, и третье, причем так, что
некоторые авторитетные ученые и космонавты считают ее вклад в освоение
космоса (да и не только космоса) вполне очевидным и ценным. В этом смысле
можно говорить о прикладном значении научной фантастики, ее роли в
развертывании НТР. Однако это лишь побочное следствие ее свойств,
особенностей и возможностей.
Лес дает топливо и стройматериалы, но это ли главное в нем?
Основное в фантастике то же, что и в любом другом виде художественной
литературы. Все прочее лишь средство художественного проникновения ц
познания действительности. Хотя, конечно же, наука вошла в фантастику не
случайно.
Фантастика (любая!) подчиняется законам искусства, а не науки. В то же
время литература отражает жизнь, а жизнь все стремительней меняется, во
многом под воздействием научно-технического прогресса.
Это новое обстоятельство не могло не повлиять па литературу, оно-то и