"Дмитрий Александрович Биленкин. Земные приманки (Краткая хроника одного фантастического события)" - читать интересную книгу автора

влагой небо. Дождь, не переставая, лил дождь, косые струи били в стекла и
светящийся огнями просторный зал с огромной, во всю стену схемой
энергохозяйства страны, пультом посередине казался похожим на рубку
исполинского, рассекающего океанское ненастье лайнера.
Загадочные для постороннего, как клинопись, значки на схеме были
знакомы дежурному диспетчеру не хуже, чем таблица умножения школьному
учителю арифметики. А нужный переключатель на пульте он мог найти с
завязанными глазами, спросонья, в бреду, когда угодно и мгновенно. Но он
не делал никаких резких движений. Наоборот, час за часом, смена за сменой
он сидел в кресле, иногда обменивался по телефону короткими фразами с
людьми на другом конце провода, только по делу, исключительно по делу, и
снова сидел. Сидел, выполнял положенную работу скучновато, внешне спокойно
- и ждал того, что, быть может, никогда не случится, во всяком случае, не
должно случиться. Чем бы диспетчер ни занимался, он помнил о возможности
непредвиденного события, и это было частью его служебного долга - помнить.
А также ждать - всегда, постоянно, с готовностью пожарного, который
отвечает не за дом, не за квартал, даже не за город, а за все хозяйство
сразу.
Каждое слово диспетчера записывалось на магнитофон.
Сидя здесь, он, как в волшебном зеркале, видел то, чего никто не
видел. Бессонными глазами он следил за движением утра. С Тихого океана
катился рассвет, и миллионы сибиряков, оглушенные звоном будильников,
вставали, потягивались, включали лампочки, кофеварки, электробритвы. И все
это отражалось здесь - едва уловимым шевелением стрелок, микронным сдвигом
на графике. Оживали лифты, спешили пригородные электрички, ускорялся пульс
городского транспорта, распахивались заводские ворота, и тотчас
электростанции принимали на себя возросшую нагрузку, ручейки энергии
поворачивали на восток, энергосистема, как люди, разминала мускулы.
А рассвет тем временем переваливал за Урал, и в Европе повторялось то
же самое.
Час <пик> для системы наступал позже, когда работала уже вся страна.
И то, как она работала - ритмично или нет, - тоже было видно диспетчеру.
Вечером же, не глядя в телевизор, он мог точно сказать, интересными или
скучными были вечерние передачи. Более того, он был обязан предвидеть,
какими они окажутся, чтобы лучше сманеврировать мощностями, потоками,
агрегатами. Всем служащим был памятен переполох, когда весенним днем 1961
года, в разгар работы, и без того высокий пик потребления внезапно и,
казалось бы, беспричинно пошел вверх. Ибо в космос поднялся первый
человек, и повсюду моментально оказались включенными все радиоприемники и
телевизоры. Что стало бы в этот миг с системой, если бы нагрузка исчерпала
резерв?
Диспетчер встал еще в сумерках, среди сотен таких же служащих долго
трясся в автобусе, потом в метро. Дождь пропитал пальто сырым запахом,
резко бил в лицо, играл зонтиком, бросал под ноги жухлые листья, и, еще
подходя к зданию, диспетчер думал о коклюше у ребенка, о том, что после
работы предстоит профсоюзное собрание, о том, что не худо бы починить
складной зонтик, механизм которого то и дело отказывает в самый
неподходящий момент, и о том, как еще месяц назад славно грело солнце в
Крыму. Теперь ни этих забот, ни этих мыслей не было и в помине; он
привычно отрешился от них еще на пороге зала. Вместе с напарником он