"Дмитрий Александрович Биленкин. Исключение из правил" - читать интересную книгу автора

движением обитателей хижин. Сложность этого предприятия, пожалуй,
поставила бы в тупик любого героя Фенимора Купера, ибо камуфлированные под
пни, камни и гнезда аппараты следовало разместить так, чтобы в поле их
зрения и слуха оказался весь поселок. В местах, куда тем не менее не
забредали даже дети, которые, верно, знали все пни и глыбы наперечет. И
это под носом у жителей!
Обошлось тем не менее. Когда язык и образ жизни мальтурийцев были
изучены, аппараты за ненадобностью убраны так же скрытно, как и
поставлены, Ронин почти уверовал в свой талант. И немедленно сел в такую
лужу, в которую еще ни один специалист по контактам не садился.
Он, как по программе полагалось, выбрал одинокого путника, вышел ему
навстречу, сделал принятый в данной местности знак миролюбия и на чисто
мальтурийском языке произнес приветствие. По опыту он знал, что это не
только ответственный, но и опасный момент: бывало и так, что в ответ на
приветствие следовал удар копьем. Ронин был готов ко всему. К нападению,
паническому бегству, остолбенению, падению перед землянином ниц, даже
обмороку. Произошло, однако, нечто невероятное: мальтуриец его просто не
заметил.
Не заметил, и все! Он прошел мимо Ронина так, словно его и не
существовало. Словно человек был пустотой или незримой мошкой...
Ронин так растерялся, что затрусил за мальтурийцем, крича ему вслед.
Увы, группа прикрытия, конечно, запечатлела весь этот позор...
С новым прохожим повторилась та же история: он прошел, даже не
шевельнув толстым, как бревно, хвостом.
Отчаяние Ронина усугублялось тем, что на борту звездолета находился
сам великий, знаменитый, прославленный и все такое прочее Боджо.
С одной стороны, это было прекрасно, потому что кто, как не Боджо,
мог дать полезный совет. С другой стороны, это было скверно, потому что
Ронину впервые доверили самостоятельный контакт. Так обстояло дело и
формально, и по существу, поскольку Боджо уже давно ничем не руководил. Он
и на этот раз предупредил, что стар, годен уже только для тихой кабинетной
работы, короче говоря: <Мой опыт в полном вашем распоряжении, но
действуйте так, будто меня здесь нет>.
Из самолюбия Ронин так и старался действовать, упрямо решив, что сам,
без подсказки, доведет дело до конца. И вот, пригнутый неудачей, он
вернулся на звездолет. Он ожидал, что Боджо, приняв его, вежливо
выслушает, скучающе побарабанит по одной из своих многочисленных книг и
коротко пододвинет ее со словами: <Вот тут изложено одно мое давнее
соображение, которое, насколько мне помнится, отвечает создавшейся
ситуации...>
Вышло иначе. Скуластое, пепельное от старости лицо ученого к концу
рассказа дрогнуло изумлением, а в узких глазах блеснуло жадное нетерпение
ребенка, которому вдруг показали заманчивую игрушку.
- Слушайте, ведь это поразительно! - вскричал он. - То есть я никогда
ни с чем подобным не сталкивался! Боюсь, что и остальные тоже.
Подскочив к полке (старик признавал лишь печатные издания), он
проворно-ищущим движением пальцев пробежался по корешкам книг.
- Ничего, как я и думал. Никто не писал ни о чем подобном! Не-ет,
молодой человек, чужой ум нам тут не подмога, придется поломать голову
самим.