"Дмитрий Биленкин. Исключение из правил (рассказ)" - читать интересную книгу автора

которые в радиусе двух километров улавливали малейший шепот и
позволяли следить за каждым движением обитателей хижин. Сложность
этого предприятия, пожалуй, поставила бы в тупик любого героя Фенимора
Купера, ибо камуфлированные под пни, камни и гнезда аппараты следовало
разместить так, чтобы в поле их зрения и слуха оказался весь поселок.
В местах, куда тем не менее не забредали даже дети, которые, верно,
знали все пни и глыбы наперечет. И это под носом у жителей!
Обошлось тем не менее. Когда язык и образ жизни мальтурийцев были
изучены, аппараты за ненадобностью убраны так же скрытно, как и
поставлены, Ронин почти уверовал в свой талант. И немедленно сел в
такую лужу, в которую еще ни один специалист по контактам не садился.
Он, как по программе полагалось, выбрал одинокого путника, вышел
ему навстречу, сделал принятый в данной местности знак миролюбия и на
чисто мальтурийском языке произнес приветствие. По опыту он знал, что
это не только ответственный, но и опасный момент: бывало и так, что в
ответ на приветствие следовал удар копьем. Ронин был готов ко всему. К
нападению, паническому бегству, остолбенению, падению перед землянином
ниц, даже обмороку. Произошло, однако, нечто невероятное: мальтуриец
его просто не заметил.
Не заметил, и все! Он прошел мимо Ронина так, словно его и не
существовало. Словно человек был пустотой или незримой мошкой...
Ронин так растерялся, что затрусил за мальтурийцем, крича ему
вслед. Увы, группа прикрытия, конечно, запечатлела весь этот позор...
С новым прохожим повторилась та же история: он прошел, даже не
шевельнув толстым, как бревно, хвостом.
Отчаяние Ронина усугублялось тем, что на борту звездолета
находился сам великий, знаменитый, прославленный и все такое прочее
Боджо.
С одной стороны, это было прекрасно, потому что кто, как не Боджо,
мог дать полезный совет. С другой стороны, это было скверно, потому
что Ронину впервые доверили самостоятельный контакт. Так обстояло дело
и формально, и по существу, поскольку Боджо уже давно ничем не
руководил. Он и на этот раз предупредил, что стар, годен уже только
для тихой кабинетной работы, короче говоря: "Мой опыт в полном вашем
распоряжении, но действуйте так, будто меня здесь нет".
Из самолюбия Ронин так и старался действовать, упрямо решив, что
сам, без подсказки, доведет дело до конца. И вот, пригнутый неудачей,
он вернулся на звездолет. Он ожидал, что Боджо, приняв его, вежливо
выслушает, скучающе побарабанит по одной из своих многочисленных книг
и коротко пододвинет ее со словами: "Вот тут изложено одно мое давнее
соображение, которое, насколько мне помнится, отвечает создавшейся
ситуации..."
Вышло иначе. Скуластое, пепельное от старости лицо ученого к концу
рассказа дрогнуло изумлением, а в узких глазах блеснуло жадное
нетерпение ребенка, которому вдруг показали заманчивую игрушку.
- Слушайте, ведь это поразительно! - вскричал он. - То есть я
никогда ни с чем подобным не сталкивался! Боюсь, что и остальные тоже.
Подскочив к полке (старик признавал лишь печатные издания), он
проворно-ищущим движением пальцев пробежался по корешкам книг.
- Ничего, как я и думал. Никто не писал ни о чем подобном! Не-ет,