"Дмитрий Биленкин. Четвертая производная (Авт.сб. "Снега Олимпа")" - читать интересную книгу автора

замечательно она самопитается от Солнца! Ах, какая она огромная! Все это
сущие пустяки. Созидать и кораллы умеют. Масштабней, чем мы, кстати, ибо
воздвигнутые этими крошками архипелаги относительно куда грандиозней всех
наших построек. В этом ли отличие людей от кораллов? Вот о чем никто не
пишет.
- Ошибаетесь. Пишут о людях, которые строят.
- Тоже неверный подход. Превозносят личность, а на деле все творит
коллективная мысль, чего литература упорно не замечает.
- Потому что она не равняет человека с кораллом.
- Простите, не понял.
- Строя, кораллы возвышают остров, свою обитель - и только. Человек,
строя, возвышает сам себя, улучшает не только внешний, но и внутренний,
свой, духовный мир. Без этого его функция та же, что и у коралла.
Корк задумался, неподвижно глядя перед собой. Молчал и Радунский.
Бежали минуты, неощутимые в неподвижном свете звезд, который был миллиарды
лет назад и будет миллиарды лет после, - такой же равнодушный среди черной
вечности мира.
Близилось время. По-домашнему мягко пропел сигнал. Корк выпрямился,
тряхнул головой, будто освобождаясь от ненужных мыслей. В глазах застыл
повелительный холодок. Руки проворно легли на пульт. Резкие черты лица
застыли, как в бронзе.
В матовой глубине экрана заскользили какие-то недоступные пониманию
Радунского символы. Он искоса глянул на Корка: жесток, замкнут - не
подступись!
- Началось?
- Помолчите.
Рогатые загогулины знаков теснились, как солдаты при штурме. "Мешок
докладывает, - догадался Радунский. - А что же Корк?.. Чем он управляет,
если Мешок все делает сам?"
Ответа не было. "Да! Нет. Включилось! Ноль-фаза. Готово. Есть!" -
кому-то отрывисто говорил Корк. Его цепкие пальцы лежали на
переключателях, словно сдерживая напрягшуюся узду. Радунский поспешно
огляделся. Звезды горели по-прежнему. Но где-то в необъятной пустоте - он
это чувствовал - творились последние приготовления. Где-то напрягались
бесплотные мускулы сверхмашины, неслись тайные команды, некое подобие
мысли пронизывало вакуум. И все оставалось скрытым для простого
человеческого понимания.
Обострившееся лицо Корка было суровым. Вот так когда-то инженер
застывал под мостом, который строил, чтобы пропустить над головой первый
тяжело громыхающий поезд.
- Когда же наконец стартует "Фотон"? - вырвалось у Радунского.
- Уже стартовал, - не разжимая губ, ответил Корк. - Сейчас дойдет свет.
Над плоскостью эклиптики полыхнула белая, до рези в глазах
ослепительная вспышка.
Но это длилось мгновение. Словно взмах огненной руки очертил вселенную.
Не стало тьмы, не стало звезд, всюду простерлось радужное, в переливчатых
кольцах, небывалое и прекрасное небо.
- Вот он, Мешок... - прошептал Корк.
Он сидел, устало полузакрыв веки, быть может, тихо ликуя, как человек,
сделавший последнее главное дело и чуточку грустный от того, что другой