"Бхагаван Шри Раджниш. Мессия. Том 2" - читать интересную книгу автора

всей твоей жизни. Это здоровая привычка, потому что воздух свежий, солнце
молодое, все спят, повсюду тишина. И птицы поют лишь время от времени; их
пение не нарушает тишину - напротив, оно углубляет ее".
Я ответил: "Согласен".
Он предложил: "Давай найдем компромисс".
Я сказал: "Не верю в компромиссы. Либо я прав, либо ошибаюсь. Что за
компромисс? Что ты подразумеваешь?"
Он ответил: "Тебе не нужно делать ничего; это все мое дело. Я буду
брать тебя на утреннюю прогулку, ты можешь задавать любые вопросы, какие
захочешь, и столько вопросов, сколько захочешь, но я не буду отвечать".
Я сказал: "Очень хорошо".
И это была действительно радость! Я дергал его за рубашку, толкал его,
задавая вопросы. Пять минут он сохранял молчание, а потом раздражался. Он
говорил: "Что за мальчишку я взял? Ты не даешь мне наслаждаться моей
прогулкой!"
А я говорил: "А как насчет моего сна?"
В конце концов, он махнул рукой: "Ты спи, а я буду ходить на прогулку"
Когда вы стареете, вы теряете чувство изумления, вы становитесь все
более и более вялыми. А причина этого в том, что теперь вы знаете все. Не
знаете ничего, но ваш ум полон заимствованных знаний, и вы даже не
подозреваете, что под этим нет ничего кроме темноты и невежества.
В Индии было только две личности, известные как махатма, великая душа.
Один был Махатма Ганди, другой - Махатма Бхагвандин. Махатма Бхагвандин
обычно останавливался в моей семье - он постоянно путешествовал. Я никогда
не встречал человека таких обширных знаний; он знал столько, что был почти
девятым чудом света! С ним я обычно ходил на утреннюю прогулку. Он нуждался
во мне, потому что был переполнен знаниями и хотел, чтобы кто-то задавал ему
вопросы.
Мой отец сказал: "Странно. Я устал от тебя, но всякий раз, как
приезжает Махатма Бхагвандин, он не приглашает в компанию никого другого, он
берет только тебя. Мне раньше приходилось вытаскивать тебя из кровати, но
когда он здесь, то ты вытаскиваешь его из кровати. Не в пять, а в четыре,
даже в три часа просишь: "Давай пойдем, погуляем".
Порой он, бывало, говорит: "Сейчас слишком рано!"
Я отвечаю: "Ничего не рано. Чем раньше, тем мудрее ты становишься".
Но он наслаждался моей компанией, потому что я беспрерывно спрашивал
обо всем. Он знал названия всех деревьев, знал их медицинское применение. Он
сам был чудом. Но однажды наша дружба закончилась, потому что я задал не тот
вопрос; он его, однако, понял перед смертью...
Я был у него за три дня до его смерти, и он признался: "Ты был прав,
прости меня. Я знаю, моя жизненная энергия исчерпана, это вопрос нескольких
часов, самое большее нескольких дней. Ты прибыл вовремя, чтоб повидать меня.
Я ждал тебя, потому что должен извиниться перед тобой".
Я спросил: "О чем ты говоришь?"
Я совершенно позабыл. Прошло много лет с тех пор, как он разгневался
из-за того, что я спросил: "Я понимаю, ты знаешь много о деревьях, звездах,
о земле, ты знаешь много всего, и о чем бы я ни спрашивал, ты никогда не
говорил: я не знаю; но теперь я хочу спросить: ты знаешь себя? И не
обманывай ребенка, ведь это будет настоящий грех. Я спрашиваю потому, что
люблю и уважаю тебя.