"Бхагаван Шри Раджниш. Киосан. Истинный мастер Дзен" - читать интересную книгу автора

было физически, вы все ощущали мое присутствие. Вы ощущали мое присутствие
сильнее, чем когда-либо. Я присутствовал в ваших песнях. Помните, в ваших
медитациях меня больше, чем на встречах с вами".

Его попросили рассказать о болезни; он ответил:

"Нет... достаточно болеть... И помните, мое тело может болеть, но сам я
никогда не болею. Я слежу за всем, что происходит вокруг. Я буду наблюдать
свою смерть так же, как наблюдал свою жизнь. В этом и заключается мое
нехитрое учение".

В этой беседе он попросил не называть его больше по имени, которым мы
называли его в течение двадцати пяти лет, по имени, которое мы полюбили,
которое стало частью нас самих, хотя сегодня я спрашиваю себя: всегда ли нам
было легко произносить его? Он говорил, что пользовался именем для того,
чтобы заинтересовать индийцев. "Ненавижу это слово. Не хочу больше, чтобы
меня называли Бхагваном. Хорошего понемногу! Шутки закончились!"
На следующий день он сказал:

"Я чувствую себя очень легко, отказавшись всего лишь от одного слова. Я
чувствую себя лебедем, летящим к вечным снегам Гималаев".

Его тело стало заметно крепче, и, очевидно, не только потому, что он
отказался от имени.

"День и ночь, на протяжении семи недель я боролся с ядом. Однажды даже
мой врач, Амрито, начал сомневаться, что я выживу. Он щупал мой пульс и
делал мне кардиограмму. Семь раз мое сердце пропускало один удар.
Когда в седьмой раз сердце пропустило удар, научный ум, без сомнений,
подумал бы: "Мы продолжаем вести явно проигранное сражение". Но я ответил
врачу: "Не переживай. Твоя кардиограмма может ошибаться, это всего лишь
механический аппарат. Доверься моему наблюдению. Не думай о пропущенных
ударах".
В последний день, когда после семинедельной борьбы вся боль ушла из
моего тела, Амрито был просто сражен. Это было похоже на чудо. Куда
подевалась вся боль?
Эти несколько обрывочных бесед, что я провел, борясь с ядом, были
небольшой передышкой, непередаваемым удовольствием, совсем как крошечные
небесно-голубые цветы вероники, что я видел недавно. Они первыми появляются
на месте сгоревшей травы, ведомые жаждой жизни, совсем как тишина -
чрезвычайно мощная, глубокая, но легко нарушаемая. Это и есть парадокс
мягкой силы дзэн, удивительной силы, заключенной в нескольких простых
словах".

В начале шестой беседы он сказал:

"Мне тяжело нарушать вашу тишину словами, но я с надеждой жду дня,
когда мы все сядем вместе и еще глубже погрузимся в тишину, ибо все, что
передано словами, оседает лишь на поверхности. Слова не могут выйти за
пределы ума, ни одно слово еще не достигло самого центра. Вы же слышите не