"Анатолий Безуглов. Страх" - читать интересную книгу автора

предателя. Мало ли их тогда объявилось!
Читал я приказы с любопытством. И не без волнения. Война - целая эпоха
для людей моих лет.
Первый был лаконичный.

"П р и к а з

Все мужчины в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет обязаны явиться
в жилуправление своего района, имея при себе удостоверение личности.
Штадткомендант Кугельгард.
Зорянск, август 1941 года".

Следующий приказ - целое послание к населению.

"П р и к а з

Каждый, кто непосредственно или косвенно поддержит или спрячет у себя
членов банд, саботажников, пленных беглецов, жидов, партийных, советских
работников и членов их семей или предоставит кому-нибудь из них пищу или
иную помощь, будет покаран смертью.
Все имущество его конфискуется. Такое же наказание постигнет всех, кто,
зная об их местонахождении, не сообщит немедленно об этом в ближайшее
полицейское управление, военному командованию или немецкому руководству.
Кто своим сообщением поможет поймать членов любой банды, бродяг, жидов,
партийных и советских работников или членов их семей, получит тысячу рублей
вознаграждения либо право первенства в получении продовольственных
продуктов.
Штадткомендант Кугельгард.
Зорянск, октябрь 1941 года".

Третий при всей своей трагичности заставил меня все-таки улыбнуться. Он
гласил:
"Все имеющиеся у местного населения валяные сапоги, включая и детские
валенки, подлежат немедленной реквизиции. Пользование валяными сапогами
запрещается и будет караться так же, как и недозволенное пользование
оружием.
Штадткомендант Бёме.
Зорянск, декабрь 1941 года".

Почему я улыбнулся? Декабрь сорок первого. Время нашего
контрнаступления под Москвой. Мороз, русский батюшка-мороз,
главнокомандующий от родной природы.
У Жарова тоже промелькнула на лице улыбка.
- Вот ведь, - сказал он, - и валенки немцам не помогли.
- Свои же валенки, родимые. Не предали, - кивнул я. - Больше листовок
нет?
- Только три.
- Хорошо. Мы к документам еще вернемся. Вы были сегодня на керамическом
заводе, с сослуживцами Митенковой говорили?
- Странная, говорят, была. В отпуск никуда не ездила, хотя и предлагали