"Светлана Бестужева-Лада. Умри ты сегодня, а я завтра или Мужчины для досуга" - читать интересную книгу автора

туда-сюда мелькаете, надоели. Обратно железную стремянку понес, так даже
помогли, чтобы турникет не испортить. Обхохочешься с этой пропускной
системой.
А если будут искать, так никто посторонний в здание не проходил. И не
посторонний - тоже. Потому что охранникам в голову не придет вспоминать
какого-то там строителя. Три этажа полыхнуло - еще лучше, чем
планировалось, перекрытия-то деревянные, дерево старое. И, кстати говоря,
следы остаются только в детективах, чтобы было о чем писать. Умных
преступников не задерживают.
А он вообще не преступник. Просто немного превысил необходимые пределы
самообороны. Две жизни в обмен на его спокойствие - разве это много? Это
вообще ничто.

Муж, Валерий, сидел в кресле возле моей тахты и ждал, когда я,
наконец, соизволю проснуться. На лице - обычное выражение терпеливой
снисходительности пополам с нежностью. Мое сердце сделало резкий скачок - и
забилось ровно и спокойно. Слава Богу, теперь все будет хорошо.
- Ну, и что же ты вытворяешь? - спросил он. - Сколько можно говорить,
что работать нужно с умом, а главное - знать меру. Опять переутомилась,
опять кричишь во сне, опять какие-то твои детективные кошмары...
Господи Боже ты мой, все это, оказывается, было сном! Кошмарным,
длинным, нелогичным сном. Вот он, Валерий живой-здоровый, я по-прежнему в
своей комнате в пречистенской квартире среди привычных и любимых вещей и
предметов, за окном золотятся купола храма Христа-Спасителя на фоне
ярко-голубого весеннего неба и меня не терзает чувство невыносимого
одиночества.
- Больше не буду, - весело ответила я. - Честное пионерское. Мне
приснился такой глупый сон, ты себе не представляешь...
И тут я обнаружила, что в облике моего мужа что-то изменилось. Он
смотрел на меня, но у него не было глаз. Пустые глазницы под веками. И хотя
он говорил, голос его звучал не в комнате, а где-то внутри меня. В моем
сознании.
- Ты провинилась. Ты позволила сжечь меня, хотя знала, что я этого не
хотел. Ты допустила, чтобы квартира моих родителей досталась чужим людям.
Ты заслуживаешь наказания.
От ужаса у меня перехватило дыхание. Я попыталась закричать - голоса
не было. Я хотела встать - но что-то тяжелое навалилось на грудь и не
давало даже шевельнуться. А из стены выступило и двинулось ко мне нечто
такое, что я из последних сил подняла руку, простонала и...
И обнаружила, что спала одетая в новой квартире на окраине. В комнате
стоял плотный запах табачного дыма, на столе - остатки вчерашнего чаепития,
а за окном - неприветливое зимнее утро. Значит, мне ничего не приснилось.
То есть приснилось, что приснилось... Тьфу, бред собачий!
Впрочем, бред начался накануне поздним вечером. Друг Андрея,
назвавшийся Павлом, учинил мне форменный допрос относительно обстоятельств
смерти Валерия. Дважды заставил повторить кто и когда навещал нас с мужем
на той, прежней, квартире. Допытывался, были ли у Валерия или у меня враги.
При чем тут мои враги, я решительно не могла понять. Во-первых, их у меня
нет, мой злейший враг - это я сама (опять же по афористичному определению
Валерия). А во-вторых, если бы и были, то пытались бы ускорить мою кончину,