"Александр Бестужев-Марлинский. Вечер на бивуаке " - читать интересную книгу автора

АЛЕКСАНДР БЕСТУЖЕВ-МАРЛИНСКИЙ


ВЕЧЕР НА БИВУАКЕ


...Едва проглянет день, Каждый по полю порхает, Кивер зверски
пабекрень, Ментик с вихрями играет. Конь кипит под седоком, Сабля свищет -
враг валится, Бой умолк - и вечерком Снова ковшик шевелится.

Давыдов


Вдали изредка слышались выстрелы артиллерии, преследовавшей на левом
фланге опрокинутого неприятеля, и вечернее небо вспыхивало от них зарницей.
Необозримые огни, как звезды, зажглись по полю, и клики солдат, фуражиров,
скрып колес, ржание коней одушевляли дымную картину военного стана. ***го
гусарского полка эскадрону имени подполковника Мечина досталось на
аванпосты. Вытянув цепь и приказав кормить лошадей через одну, офицеры
расположились вкруг огонька пить чай. После авангардного дела, за круговою
чашею, радостно потолковать нераненому о том о сем, похвалить отважных,
посмеяться учтивости некоторых перед ядрами. Уже разговор наших аванпостных
офицеров приметно редел, когда кирасирский поручик князь Ольский спрыгнул
перед ними с коня.
- Здравствуйте, други.
- Добро пожаловать, князь! Насилу мы тебя к себе валучили; где
пропадал?
- Спрашиваются ли такие вопросы? Обыкновенно, перед своим взводом,
рубил, колол, побеждал, - однако и вы, гусары, сегодня доказали, что не на
правом плече ментик носите; объявляю вам мою благодарность. Между прочим,
вахмистр! прикажи выводить и покормить моего Донца: он сегодня ничего не
кушал кроме порохового дыма.
- Послушайте-ка, ваше сиятельство...
- Мое сиятельство ничего не слышит и не слушает, покуда не выпьет
глинтвейну, без которого ему ни светло, ни тепло; давайте скорее стакан!
- Изволь! - сказал ротмистр Струйский. - Но знай, что эта чара
заветная: за нее ты должен приплатиться анекдотом.
- Хоть сотней! За ними дело не станет; я весь слеплен из анекдотов и
расскажу вам один из самых свежих, со мной случившихся. За здоровье
храбрых, товарищи!
Как-то недавно у нас не было дни в три ни крошки провианту. Кругом, по
милости вашей и казацкой, стало чисто, как в моем кармане, а, на беду,
тяжелую конницу фуражировать не пускают. Что делать? Голод тем более
умножался, что во французской линии слышалось гармоническое мычанье быков,
которое плачевным эхом раздавалось в пустом моем желудке. Рассуждая о суете
мирской, лежал я, завернувшись буркою, и грыз сухарь, так заплесневелый,
что над ним можно бы было учиться ботанике, так черствый, что его надо было
провожать в горло шомполом. Вдруг блеснула во мне пресчастливая мысль.
Сейчас же ногу в стремя - и марш.
"Куда, - спросили меня, - едешь ты на своей бешеной Бьютти?"