"Александр Бестужев-Марлинский. Замок Венден (Отрывок из дневника гвардейского офицера) " - читать интересную книгу автора

крутится вкруг кипящего котла; но где ж его стрелы? где его чуткие псы?
Нет, это не запоздалый стрелец.
Он не ищет, но крадется сам, тихо ступая по хрупкому листу. По
яростным взорам, вырывающимся из-под бровей, скорее можно принять его за
разбойника, замышляющего грабеж; но латами вытертый колет из замши,
рыцарский воротник видны под епанчою, и бляхи железной перчатки сверкают,
когда он разводит ветки, преграждающие путь.
Так, это рыцарь, хотя шпоры не гремят на полусапожках его и перья пе
волнуются над головою.
Уже неизвестный рыцарь на краю рва, - он измеряет взором преграды, - и
я узнаю в нем фон Серрата.
"Высоки стены твои, Рорбах! - мыслит он, - но выше их решимость
человеческая; широки рвы замка, но крылат вымысел мести; число твоей стражи
велико - тем больше ее беспечность".
Серрат вяжет и повергает несколько снопов в воду. С отвагой в душе,
под кровом туманов, плывет он по дремлющей глуби, уже готов схватиться за
решетку отдушины; но скользкий плот изменяет, рыцарь погружается в воду...
Дикая утка, испуганная шумом, с криком улетает прочь, и страж, внемля
свисту крыл ее, не дивится, что ему почудился плеск волны.
Но рыцарь выплыл, и, вонзая кинжал в пазы, уже взбирается на стену,
лепится по неровностям камней, и вот висит под верхним поясом. Силы ему
изменяют, нога скользит, еще миг - и он оборвется; но он уже наверху.
Проснись, Рорбах, или час твой близок! Ужели не слышишь крика ласточки
над окном твоим? не слышишь грая-ния ворон, тучей поднявшихся с башен
замка?
Нет! пагубный сон теснит магистра в объятиях. Оконницы вырваны с
петель, холодный воздух свевает пыль с завесы, и пламя лампады трепещет,
шаги убийцы звучат, - но он спит, и железная перчатка Вигберта упала на
плечо его прежде, чем открыл он глаза свои; открыл - и веки, будто
свинцовые, снова закрылись. В волнении ужаса и надежды ему кажется бледное
лицо Серрата будто в сновидении или в мечте; но зловещий голос, как звук
судной трубы, возбудил и омертвил его разом.
- Мщение и смерть магистру! - прогремел Серрат, стаскивая его с
постели. - Смерть, достойная жизни! Напрасно блуждаешь ты взорами окрест -
помощь далека от тебя, как от меня состраданье. Отчего ж трепещешь ты,
подлый обидчик, воин среди поселян, бесстрашный с своим капелланом? Для
чего пресмыкаешься, гордец, перед врагом презренным? Меня не смягчат твои
просьбы, не поколеблют угрозы, - ты ие вымолишь прощения! Да и стоит ли его
тот, кто дважды лишил меня чести, а детей моих - доброго имени. Пусть я
умру на плахе убийцею; зато щит мой не задернется бесчестным флером на
турнирах и мой сын, не краснея за трусость отца, поднимет наличник для
получения награды. Ты презрел вызов мой, не хотел честно преломить копья с
обиженным, - узнай же, как платит за обиды Серрат!
С сим словом ринулся он на магистра; но отчаяние зажгло в нем
мужество, и ужасный вопль огласил своды.
Смело схватил он грозящее лезвие и сдавил Серрата мощными руками.
Цепенея от ярости, грудь на груди смертельного врага, рыцари душат друг
друга. Месть воспламеняет Вигберта, страх смерти сугубит силы магистра, -
они крутятся, скользят и падают оба! Идут, идут спасители - оружие гремит,
крики их раздаются по коридорам; с треском упали двери, воины магистра с