"Александр Берзин. Опора на духовного учителя: построение здоровых взаимоотношений" - читать интересную книгу автора

оставалось непонятным. Однако сравнительно простой доступ к старейшему
поколению учителей, включая самого Далай-ламу, его наставников и глав всех
четырех тибетских традиций, более чем восполнял эти пробелы.
Глубоко тронутые своими первыми впечатлениями, многие из нас начинали
строить свои взаимоотношения с этими духовными учителями и брались за
изучение и практику тибетского буддизма. Не имея подобного прецедента в
нашем западном багаже, большинство из нас моделировало свои отношения с
этими учителями по отношениям тибетских учеников и их духовных наставников.
Некоторые даже приспосабливались к тибетской одежде. Шангри-Ла (Прим. ред.:
Шангри-Ла - созвучное буддийской Шамбале название мистической страны в
известном романе Джеймса Хилтона "Утраченные горизонты") вызывала наш
интерес как обещание иной культуры.
Большая часть западной молодежи из поколения шестидесятых имела мало
уважения к своим старшим дома, - если имела вообще. Не в силах понять
трудности наших родителей, переживших эпоху американской депрессии и вторую
мировую войну, мы находили, что наше старшее поколение материалистично и
эмоционально сухо. Мы искали открытости и ничем не обусловленной любви. Наши
неуклюжие попытки свободной любви друг с другом не смогли устранить наше
напряжение и одиночество. В противоположность этому, мы не могли не
почувствовать то естественное тепло и приятие, которые исходили со стороны
тибетских учителей, даже если духовные практики, стоявшие за их
достижениями, оставались непонятными. Истинность постижений этих учителей
говорила о себе во весь голос. Наконец, здесь нашлись люди, достойные
уважения, - и это было то, чего мы отчаянно искали, хотя, быть может, и
неосознанно. Итак, по своей воле, с радостью и энтузиазмом мы склонились к
ногам этих учителей.


Создание Дхарма-центров и начало недоразумений

Возникновение западных Дхарма-центров началось в середине семидесятых
годов как естественный продукт энтузиазма и результат некоторых
дополнительных факторов. В Тибете бушевала китайская культурная революция, и
разрушение монастырей, начавшееся с 1959 г., уже почти завершилось.
Тибетские беженцы в Индии не чувствовали себя в безопасности. Многие из них
стали первыми очевидцами пограничной войны между Индией и Китаем в 1962 г. и
войны Индии с Пакистаном в 1965 и 1971 годах. Индийские власти вынуждены
были отослать назад миллионы беженцев из Бангладеш, будучи не в состоянии их
содержать. То же самое могло произойти и с тибетцами.
В то же время тибетские беженцы в Непале с мрачными предчувствиями
наблюдали, как китайцы строят дорогу между Лхасой и Катманду, имевшую
военный потенциал. Двумя десятилетиями раньше китайцы осуществили то же
самое между Западным Китаем и Лхасой. При росте напряжения Сикким
превратился в индийский штат в 1975 г., ввергнув проживающих там тибетцев в
великую неопределенность. Бутан, чувствуя угрозу со всех сторон, вскоре
предпринял меры по усилению единства и национальной гордости. Тибетские
беженцы, жившие там, начали ощущать себя незваными гостями. И так по всему
гималайскому региону тибетцы искали более надежной гавани на случай
критического положения. Желание безопасного дома присуще всем.
Несколько тибетских учителей старшего поколения переместились на Запад