"Анри Бертьен. Всего один год или Президент ("Школа")" - читать интересную книгу автора

это было очень похоже. И - он не был алчен. Что в нём привлекало. Он не
жаждал власти, не жаждал богатства, не жаждал получения права "порулить" -
он просто объяснял, как он относится к тем или иным вещам и как бы он влиял
на них, кабы имел достаточно власти. Это было непривычно. Более того - это
обескураживало. Он просто не мог прийти к власти - люди бы не пустили его,
не любя ни идеально честных, ни лжецов, играющих в идеальную честность. Но
он пришёл - и это было загадкой...
Позже я понял, что едва ли не решающую роль в этом сыграл Бигур -
председатель 'Народного возрождения Ункарии'. Именно ему, мне кажется,
нерешительно поверили люди, когда он, рассказывая им о претенденте на
президентское кресло, по сути дела, предлагал его вместо себя. Я упоминал о
'соратниках Анас-Бара'? Это, мягко говоря, не совсем так: соратник, по сути,
был один: Бигур. Остальные были членами его партии, его свитой, а потому
оказывались и сторонниками претендента. Они проделали огромную работу - надо
отдать им должное. Но всё же - именно Бигуру: его опыту, силе его власти,
умению влиять на людей и убеждать их, наконец - именно тому, что он
фактически подставил претенденту своё плечо, я вменяю в заслугу тот факт,
что Абар всё же стал президентом. Кстати - я не помню, кто и где впервые
произнёс "Абар" вместо "Анас-Бар" - видимо, в спешке, читая не совсем
корректное "А.Бар", кто-то произнёс это слитно - и понеслось... Спустя
совсем немного времени эти два имени воспринимались, как синонимы.
Во время предвыборной гонки Бигур был тенью претендента: он всегда был
рядом. Страховал. Порой - перехватывал инициативу и успокаивал толпу,
взбудораженную репликой какого-нибудь кретина или провокатора. Начинал
говорить сам - когда видел, что Анас-Бар готов плюнуть, развернуться и уйти,
чтобы больше никогда не появляться на подобных сборищах... Он объяснял
слушателям то, что претендент объяснять не хотел, он вступал в беседу, когда
Анас-Бар попадал в неловкое положение, не умея и не желая перечислять свои
заслуги или рассказывать о своей судьбе. На одной из таких встреч, выступая
перед Кайанскими журналистами, он, в частности, говорил:
- Чтобы изменить существующую систему, мало знать то, что мы хотим в
итоге получить; мало знать, как это делается; мало уметь это делать - нужно
знать ещё и существующую сегодня систему - систему, которую мы хотим
заменить; надо знать и её законы - истинные, не бумажные - знать хорошо,
изнутри. В противном случае - её, быть может, и удастся сломать - но вряд ли
удастся изменить. Одна из главных проблем при этом заключается в том, что
всякий, кто так хорошо знает её, уже побывал в этой системе, жил по её
законам - и неизбежно подвергался её тлетворному, разлагающему влиянию,
заражению пороками, свойственными звеньям этой системы... И, заразившись,
утратил - или почти утратил - способность или желание что-либо создавать...
Изменить что-то может только человек, который изучал эту систему - и изучил,
понял её; который прошёл через всё это, но сумел не заразиться этими
болезнями. Мы много лет были уверены, что такое невозможно - совершенно
невозможно - пока не встретились с Анас-Баром. Ему в этом смысле повезло: он
прошёл через всё это, но не 'изнутри', а 'рядом', в непосредственной
близости: его использовали в роли консультанта многие звенья этой системы, и
он сколько угодно мог - да и должен был - наблюдать и изучать её в
непосредственной близости... Благодаря этому он многое понял в этой
системе - но сумел остаться чистым. Его не съела алчь, не поработила мания
величия, он не стал ставить свои интересы и блага выше чести и славы