"Уильям Бернхардт. Слепое правосудие ("Бен Кинкейд" #2) " - читать интересную книгу автора

помещения тюрьмы.
Во внешнем офисе службу в этот день нес Лестер Боггс, среднего роста
человек с редеющими черными волосами и огромным животом - результат
многолетнего сидения за письменным столом. Форма шерифа и кобура с
револьвером придавали ему до крайности нелепый вид.
Надо бы запретить подобным типам носить оружие, тем более что Лестер
едва ли когда-нибудь вынимал свой револьвер из кобуры, подумал Бен.
- Доброе утро, Кинкейд. - Лестер оторвал взгляд от черно-белого экрана,
позволявшего наблюдать за всей территорией тюрьмы.
- Привет, Лестер.
- Ты пришел внести залог за тех двух пьянчуг, которых мы подобрали
прошлой ночью на Озадж-авеню?
Бен откашлялся, расправил плечи; ему хотелось, чтобы слова его
прозвучали веско и убедительно. Врать он не любил и не умел.
- Я пришел, чтобы увидеть Кристину Макколл. Я представляю ее в суде.
- Да что ты говоришь! Рад за тебя. - Лестер удивленно поднял брови. -
Убийство, связанное с наркотиками. Ты делаешь успехи.
- Мы с ней друзья. Нельзя ли выпустить ее под мою ответственность, как
ты полагаешь? У меня с собой удостоверение союза юристов.
- Боюсь, это невозможно. Необходимо внести залог.
Лестер открыл ворота, за которыми находилось внутреннее отделение
тюрьмы и камеры заключенных. Он повел Бена по длинному коридору с цементными
стенами. Их шаги гулко разносились в тишине. Кожаные сапоги Лестера жалобно
поскрипывали под его необъятными телесами. Двери камер были зарешечены
толстыми металлическими прутьями, из камер их окликали неопрятные, на
редкость отталкивающего вида личности, но Бен старался не обращать на них
внимания. Из камер воняло перегаром, мочой и блевотиной. Бен задержал
дыхание; он боялся, что его стошнит от этого зловония. Наконец Лестер
остановился у одной из последних камер по левую сторону и отпер дверь.
- Пятнадцать минут, - сказал он.
- Я знаю порядок, - ответил Бен.
- Послушай, я, конечно, не должен этого делать, но, если хочешь, я могу
сунуть твою визитную карточку тем двум пьянчугам.
- Нет, спасибо, не надо. Мне сейчас не до них.
Бен вошел в камеру. За ним с лязгом захлопнулась дверь.
Кристина лежала на железной койке. Камера была совсем крохотная - пять
на шесть футов. Раковина и унитаз без крышки служили единственным украшением
этой конуры.
Кристина с трудом подняла веки.
- Бен, это ты? - Она села, протерла заспанные глаза.
- Это я, Кристина, - сказал Бен.
- Слава Богу.
Она медленно поднялась с койки, пошатываясь, прошла к раковине и
ополоснула лицо холодной водой. Выглядела она ужасно: на ней был тот же
желтый костюм, в котором ее арестовали; на чулках - широкие дорожки
спущенных петель; длинные волосы растрепались; все лицо - в черных потеках
от туши.
Бен посмотрел на край ее койки.
- Так что же произошло?
Кристина села напротив него. Немного помолчав, сказала: