"Уильям Бернхардт. Слепое правосудие ("Бен Кинкейд" #2) " - читать интересную книгу авторапомещения тюрьмы.
Во внешнем офисе службу в этот день нес Лестер Боггс, среднего роста человек с редеющими черными волосами и огромным животом - результат многолетнего сидения за письменным столом. Форма шерифа и кобура с револьвером придавали ему до крайности нелепый вид. Надо бы запретить подобным типам носить оружие, тем более что Лестер едва ли когда-нибудь вынимал свой револьвер из кобуры, подумал Бен. - Доброе утро, Кинкейд. - Лестер оторвал взгляд от черно-белого экрана, позволявшего наблюдать за всей территорией тюрьмы. - Привет, Лестер. - Ты пришел внести залог за тех двух пьянчуг, которых мы подобрали прошлой ночью на Озадж-авеню? Бен откашлялся, расправил плечи; ему хотелось, чтобы слова его прозвучали веско и убедительно. Врать он не любил и не умел. - Я пришел, чтобы увидеть Кристину Макколл. Я представляю ее в суде. - Да что ты говоришь! Рад за тебя. - Лестер удивленно поднял брови. - Убийство, связанное с наркотиками. Ты делаешь успехи. - Мы с ней друзья. Нельзя ли выпустить ее под мою ответственность, как ты полагаешь? У меня с собой удостоверение союза юристов. - Боюсь, это невозможно. Необходимо внести залог. Лестер открыл ворота, за которыми находилось внутреннее отделение тюрьмы и камеры заключенных. Он повел Бена по длинному коридору с цементными стенами. Их шаги гулко разносились в тишине. Кожаные сапоги Лестера жалобно поскрипывали под его необъятными телесами. Двери камер были зарешечены толстыми металлическими прутьями, из камер их окликали неопрятные, на внимания. Из камер воняло перегаром, мочой и блевотиной. Бен задержал дыхание; он боялся, что его стошнит от этого зловония. Наконец Лестер остановился у одной из последних камер по левую сторону и отпер дверь. - Пятнадцать минут, - сказал он. - Я знаю порядок, - ответил Бен. - Послушай, я, конечно, не должен этого делать, но, если хочешь, я могу сунуть твою визитную карточку тем двум пьянчугам. - Нет, спасибо, не надо. Мне сейчас не до них. Бен вошел в камеру. За ним с лязгом захлопнулась дверь. Кристина лежала на железной койке. Камера была совсем крохотная - пять на шесть футов. Раковина и унитаз без крышки служили единственным украшением этой конуры. Кристина с трудом подняла веки. - Бен, это ты? - Она села, протерла заспанные глаза. - Это я, Кристина, - сказал Бен. - Слава Богу. Она медленно поднялась с койки, пошатываясь, прошла к раковине и ополоснула лицо холодной водой. Выглядела она ужасно: на ней был тот же желтый костюм, в котором ее арестовали; на чулках - широкие дорожки спущенных петель; длинные волосы растрепались; все лицо - в черных потеках от туши. Бен посмотрел на край ее койки. - Так что же произошло? Кристина села напротив него. Немного помолчав, сказала: |
|
|