"Энтони Беркли. Попрыгунья ("Роджер Шерингэм" #8) " - читать интересную книгу автора

уставленный графинами, рюмками и бокалами и выступающий в неблагородной,
даже пошлой роли бара. Большинство гостей танцевало под звуки радио в
соседнем зале, а у этого столика миссис Пирси <Миссис Пирси -
женщина-убийца, в 1890 году зарезала мясным ножом миссис Хогг и ее грудного
ребенка> рассказывала доктору Криппену <Криппен Хоули Харви (1862-1910) -
один из самых знаменитых убийц XX века, врач, осужденный и повешенный за
отравление собственной жены> историю своей жизни.
Взгляд Роджера уже не в первый раз задерживался на миссис Пирси.
Женщина словно сама притягивала чужие взгляды: не силой своих чар, каковыми
она и не располагала, ни таким вульгарным приемом, как стрельба глазками,
но единственно собственной убежденностью в том, что какова бы она ни была,
ее обязаны заметить. Роджера, давно коллекционирующего человеческие типы,
она заинтересовала. К тому же он чувствовал: леди неспроста предпочла роль
невзрачной, но несомненно впечатляющей миссис Пирси куда более эффектной
костюмной роли Мэри Бленди. Мэри Бленди <Бленди Мэри - знаменитая
английская убийца XVIII века, по совету возлюбленного, на брак с которым ее
отец не давал согласия, отравила отца, давая ему мышьяк в малых дозах.
Повешена в 1753 году> тоже имелась, однако миссис Пирси вне всякого
сомнения ее затмила.
Он повернулся к Стреттону.
- Вон та миссис Пирси... Кажется, я раньше ее не видел... Она твоя
невестка, не так ли?
- Вот именно,- голос Стреттона, вдруг утратив обычные юмористические
нотки, сделался сухим и скучным.
- Я так и подумал,- небрежно отозвался Роджер, удивляясь этой
перемене. Было очевидно, что невестку Стреттон не слишком жалует, но вряд
ли это одно может объяснить такую внезапную смену настроения. Впрочем,
развивать тему вряд ли стоило.
Стреттон принялся расспрашивать его о делах, которые Роджеру
приходилось расследовать. Тот отвечал, но без обычного воодушевления:
одновременно он пытался уловить негромкую беседу в дальнем конце комнаты -
скорее даже не беседу, а монолог. Из-за громкой музыки, доносившейся из
зала, расслышать слова было невозможно, но интонация казалась
выразительной; она то взлетала, то падала, Роджеру даже чудилось, он может
различить, как нотки тщетных благородных устремлений смешиваются с
глубинной темой христианского смирения. Интересно, на какую тему можно так
долго говорить? Какова бы она ни была, доктору Криппену она явно наскучила.
Роджер продолжал беззастенчиво, но безуспешно вслушиваться.
Танец между тем кончился, и некоторые из танцующих устремились к
барному столику. Крупный мужчина с приятным породистым лицом направился к
Стреттону и Роджеру.
- Рональд, дорогой мой...
- Привет, Филип. Ну как, выполняешь свой долг?
- Вот и нет - твой. Я танцевал с твоей юной леди. Старик, она
прелесть!- воскликнул Филип с очаровательной искренностью.
- Совершенно с тобой согласен,- усмехнулся Рональд.- Кстати, вы не
знакомы с Шерингэмом? Шерингэм, это доктор Чалмерс.
- Очень приятно,- ответил доктор, искренне пожимая Роджеру руку.- Я
слышал о вас.
- Правда?- улыбнулся Роджер.- Отлично. Это может повысить объем