"Андраш Беркеши. Перстень с печаткой (Авт.сб. "Перстень с печаткой") (про шпионов)" - читать интересную книгу автора

ты каким делом занят? - спросил он равнодушным тоном.
- Вот этой афинской акцией, после чего я должен буду заняться дочерью
профессора Калди. Впрочем, это какой-то блеф...
- Почему?
- Это блажь Шалго. У него идефикс, что профессор - коммунист. Полтора
года он его держит под наблюдением. - Чепуха. Калди - друг детства
господина министра обороны.
- Однако Шалго два дня назад все же получил разрешение на прослушивание
телефонных разговоров Калди.
Скрипнула дверь. Вернулся Домбаи. Он тихо сказал что-то Кальману; тот
кивнул. Домбаи подошел к радиоприемнику и с рассеянным видом включил его.
- Сколько же всего участников движения Сопротивления ты раскрыл? -
спросил Кальман.
- Надо бы посчитать. Много.
- Среди них были и коммунисты? - Кальман взглянул на Домбаи.
- Да, немало.
Домбаи включил радио почти на полную силу.
- Уже одиннадцатый час, господин лейтенант, - сказал Хельмеци.
- Знаю, - ответил Домбаи.
- Какой у тебя револьвер? - спросил Кальман.
- "Вальтер". Хорошая игрушка, - похвастался Хельмеци. - Осторожней, он
заряжен.
- Ты им застрелил уже кого-нибудь?
- Двух евреев, в Варшаве...
- И Яна Питковского? - Хельмеци кивнул. - И Мирко?
- И его... Налить?
Радио так вопило, что им приходилось буквально кричать, чтобы слышать
друг друга.
- Налей. Господину лейтенанту тоже. Возьми, Шандор. Ну, так за что мы
выпьем?
- За победу, - предложил Домбаи.
- А ты, Хельмеци, за что выпьешь?
- Я? - спросил предатель и поднял свою рюмку. - Я тоже выпью за победу.
- Пей, но знай, что это твоя последняя рюмка, - сказал Кальман и поднял
револьвер.
Глаза у Хельмеци широко раскрылись, лицо побелело.
А Кальман нажал на спусковой крючок. Раздались выстрелы - один...
другой... третий... четвертый... пятый...
Домбаи удержал его за руку.
- Ну, хватит, - проговорил он решительно и выключил радио. - Пошли.


Утренняя прохлада освежила Кальмана. Он вошел в комнату к Илонке,
распахнул окно и посмотрел на девушку, озаренную лучами утреннего солнца.
Она крепко спала... Кальман принялся будить ее, но Илонка даже не
шевельнулась. Он взял воды и протер ей лицо. В конце концов ресницы у нее
дрогнули, она открыла глаза.
- Давно я так сладко не спала.
- Ну, мне-то от этого удовольствия мало было, - проговорил Кальман с
упреком в голосе. - Я тебя целую и вдруг замечаю, что ты заснула... Но это